Сегодня Гвиневера одевалась с особым тщанием. Скоро должен был начаться турнир, и в столицу со всей Британии съезжались знатные гости. Вчера в Камелот пришла весть, что сама Владычица Озера почтит турнир своим присутствием, и теперь королева готовилась встретить ее во всем великолепии своей молодости и красоты.
Ее Величество сидела перед зеркалом, расчесывая роскошную волну темных густых волос. За этим занятием она услышала разговор двух придворных дам, которые ожидали, когда на королеву нужно будет одевать украшения. Женщины вполголоса сплетничали о двух воспитанниках Владычицы Озера, которые, как говорили, были искусны в бою и весьма хороши собой. Гвиневера прислушалась.
- Говорят, они как солнце и луна, братья, но во всем различны, - шептала одна из дам, которую за глаза называли Банши, настолько визгливый голос у нее был. - У одного из них кудри златые, а у другого волосы темны, как сама ночь. Один смел и благороден, душа другого же черна.
- Ну будет вам, леди, - залилась смехом другая. - Это ж надо, солнце и луна! Вы как будто сказку мне рассказываете!
- Я за что купила, за то и продаю, - надулась Банши. - Так мне рассказывала кузина, у которой муж подруги часто бывает в гостях у этой самой Владычицы. Он ей когда-то услугу оказал, вот она его теперь и принимает, - женщина понизила голос и продолжила. - А еще она говорила, что эти два брата не только различны как солнце и луна, но и столь же прекрасны.
- Значит они должны прийтись по душе нашей госпоже, - хихикнула вторая.
Гвиневера вспыхнула. Она отложила гребень и повернулась к болтушкам:
- Будет вам сплетни распускать! Мне дорог только мой супруг, король Артур, и эти рыцари придутся мне по душе только если и ему они угодят! - голос королевы звучал разгневано и женщины тут же испуганно замолчали.
Свой туалет Гвинивера завершала в тишине. Наконец, удовлетворившись собственным внешним видом, она вышла из покоев, а придворные дамы пестрой, но молчаливой стайкой, потянулись следом.

Отредактировано Гвиневера (2014-07-29 14:22:55)

Сколько раз Медраут говорил себе, что с Ланселотом лучше не связываться, но на вызов, даже брошенный шутливо, не ответить не мог. Вот и сейчас, когда светло-серый конь с хохочущим седоком помчался по направлению к Камелоту, рука сама собой подхлестнула коня. Бешеная скачка длилась всего несколько мгновений, и у самых ворот конь Медраута вырвался вперед. Слабая улыбка осветила лицо победителя, но он тут же нахмурился, подозрительно поглядывая на брата и прикидывая: не поддался ли тот специально?
Поджидая фею и караван, они стояли у ворот, оглаживая по холкам разгоряченных скачкой коней.
- Вздумаешь поддаваться, лучше сделай это на турнире, - не смог не съязвить Медраут. - А здесь мне твои подачки ни к чему.
Демонстративно отвернувшись, он оглядел стены города и остался доволен. Вот здесь ему хотелось бы жить. Что-то в глубине души шепотом подсказало: и править... Но Медраут почти испуганно заглушил этот непонятно откуда появившийся голос. Править! У этой страны есть достойный правитель, а у правителя - сын-наследник, который уже прославился в боях своей отвагой. Но вот бы оказаться внебрачным сыном Артура... Медраут через одежду коснулся заветной камеи, висевшей у него на шее на крепком витом шнурке. В таком большом городе наверняка найдется кто-нибудь, кто прольет свет на тайну его рождения. А когда окажется, что отцом его является какой-нибудь герцог, а то и иноземный король... Что ж, тогда и разговор пойдет совсем другого толка.

Турнир уже четверть часа как должен был начаться, но королеву это не заботило. Рыцарей много, а она одна, подождут. Тем более, что эти мужчины вечно забывали как долог и сложен туалет женщины, а особенно красивой женщины. Что там эти их хваленые доспехи, их способен одеть всего один оруженосец и от него не требуется, чтобы все было идеально ровно. О прическе им можно вообще не думать, как и о коже, которая у женщин непременно должна быть белой и гладкой, у мужчин ведь голову скрывает шлем. И даже когда они снимали его, грубая кожа считалась скорее достоинством, нежели недостатком, ведь это говорило о частых походах и странствиях. А украшения? Разве мужчины знают, что это такое, подобрать идеально подходящие к наряду и прическе украшения? Да они их вообще не носят! Самое большее, что оденут, так это какой-нибудь медальон, который у них вообще один на все случаи жизни. Да, тяжела участь женщины, тем более, королевы.
Но Гвиневера не жаловалась, ей даже нравилась ее жизнь. Все, чего она просила, это жалкие четверть часа, чтобы их же взоры порадовать своей безупречной красотой, умело подчеркнутой пышным платьем брусничного цвета, богато украшенным темно-зеленой вышивкой. Это сочетание цветов королева увидела еще девушкой в стране сидов и с тех пор оно ей полюбилось. Волосы кокетки были уложены в сложную высокую прическу, подчеркивающую длинную шею и гордо посаженную голову. Обилие изумрудных украшений дополняло наряд королевы.
Наконец Гвиневера выплыла из замка в окружении своих дам. Толпа взорвалась приветственными криками, но сложно было сказать, чем они вызваны: радостью видеть королеву или радостью закончившегося ожидания. Молодая красавица подошла к королю и изящно поклонилась ему.
-Сир, надеюсь, вы простите мне мое опоздание, - произнесла она с очаровательной улыбкой. - Сэр Гавейн, доброго дня и удачи на турнире, - повернувшись к сидящему рядом рыцарю.
Гвиневере подвели коня и подсадили на него. Придворные леди, видя, что Ее Величество больше в них не нуждается, удалились на трибуну.

- Смотрите бодро и весело, не оглядывайтесь по сторонам, не забудьте поклониться королю и королеве, когда будете проезжать их ложу, - напутствовала озерная фея воспитанников перед выездом. Мосто им полагалось почти в самом конце колонны, как соискателям, но зато впереди ехала сама фея - на белоснежной лошади, в белом, как снег, платье. И хоть на ней не было драгоценностей кроме нити жемчуга на шее, мало кто из присутствующих дам выглядел столь же величественно. Ланс и Медраут направили коней следом, сдерживая резвых животных, которым не терпелось броситься вскачь. Страшно хотелось оглянуться, посмотреть по сторонам, чтобы увидеть, какое впечатление они производят на зрителей, но памятуя о словах феи, Ланселот сидел неподвижно, вскинув подбородок. Колонна повернула, и он обнаружил, что рыцари держатся в седлах иначе, нежели они - только недавно приехавшие в столицу. Они с Медраутом держали вожжи двумя руками, а рыцари обходились одной, уперев другую руку в бедро. Ланс немедля повторил эту горделивую и вальяжную позу. Минуя королевскую ложу, он поклонился, умудрившись не потерять равновесия. Лица короля и королевы, а также придворных, от волнения показались ему неясными пятнами. Успел только заметить, что король старше, чем ему думалось, а королева - гораздо моложе, нежели предполагалось.
- Вы хороши! - похвалила их фея, когда они выехали с поля и спешились, готовясь вернуться уже для поединка.
Прошептав над каждым благословение, фея покинула воспитанников, чтобы занять место в ложе для знатных зрителей.
- Удачи тебе! - пожелал Ланс, разминая перед поединком плечи. Для первого боя на арене полагались деревянные мечи и деревянные же щиты. Вокруг бегали, прыгали и размахивали палками, поражая воображаемого противника, около двадцати оруженосцев и претендентов на рыцарское звание. Возраст их был разным - от восемнадцати до тридцати. Кто-то участвовал в поединках не в первый раз. Их отличали желтые банты на левом плече. Ланселот мысленно дал себе слово, что ему не придется выходить на следующий турнир с подобным украшением.

Отредактировано Ланселот (2014-08-02 03:29:26)

Пока король и королева ехали бок о бок, Гвиневера упивалась всеобщим вниманием. Приветственные крики толпы, восхищенные взгляды, руки, осыпающие царственную чету цветами - все это приводило юную кокетку в восторг. Когда Артур преподнес ей букет вместе с комплиментом, королева искренне и радостно улыбнулась ему, даже не пытаясь изобразить смущение и лишь после этого поднесла цветы к лицу, вдыхая сладкий аромат. Женщины на трибунах дружно ахнули, умиляясь и восторгаясь любовью короля и королевы, немного показной со стороны Гвиневеры, но все же.
Наконец, лошади добрались до турнирного поля и царственная чета рука об руку прошествовала в ложу. Турнир начался, как и всегда, с парада участников. Пока по полю ехали уже знакомые юной красавице рыцари, она не проявляла к ним интереса, предпочитая разглядывать наряды дам, ревниво сравнивая их со своим и в который раз убеждаясь, что никто не смог перещеголять ее в роскоши украшений и изысканности платья.
Но вот, следом за посвященными рыцарями, на поле выехали соискатели, и все внимание Гвиниверы устремилось на них. Ей приятно было разглядывать юные, в большинстве своем, исполненные надежды лица, а также наряды их поручителей, а особенно поручительниц. Среди мужчин королева искала тех, кто внешностью своей был достоин пополнить ряды ее зеленого войска, а среди женщин тех, кто мог соперничать с нею красотой и богатством наряда. Но не успела она насладиться зрелищем и обрадоваться присутствию первых и отсутствию вторых, как ее внимание привлек Артур.
- Вы имеете в виду Владычицу Озера, ту даму в белом платье, сир? - переспросила она.
Гвиневера с интересом разглядывала фею, она была наслышана о ней, но встречаться им еще не доводилось. Колдунья была прекрасна какой-то мягкой неземной красотой, разительно отличающейся от агрессивной внешности другой феи, феи Морганы. Рядом с Владычицей ехали два очаровательных юноши, кудри одного переливались на солнце золотом, у другого же были темны как ночное небо. Королева тут же вспомнила утреннюю сплетню Банши.
- Думаю, Озерная фея представляет своих воспитанников, вон они, сразу за ней, - с улыбкой ответила молодая женщина на вопрос супруга. - Как вы считаете, Ваше Величество, в бою они столь же доблестны, сколь и хороши собой?
Гвиневера проводила взглядом эту троицу, которая уже выезжала с турнирного поля и на мгновение ощутила укол сожаления, что не может больше любоваться на них, особенно на золотоволосого...

В пару Лансу достался плечистый крепыш с бантом на плече. Настороженно выглядывая поверх щита, крепыш покрепче перехватил деревянный меч и счел нужным предупредить противника:
- В прошлый раз я не выиграл, потому что повредил руку! В этот раз все в порядке, так что берегись! Я хорош в драке!
- Ничуть не сомневаюсь, - учтиво ответил Ланселот и по рыцарскому обычаю опустил щит и меч, и склонил голову перед противником, в знак добрых намерений и честного поединка.
И сразу получил мечом по плечу. Противник метил в шею, но в последний момент Ланс успел увернуться, а то проиграл бы, не нанеся ни одного удара. С ближайших рядов зрители захохотали и заулюлюкали. Ланс поздно догадался, что среди соискателей не принято соблюдать рыцарские правила. Обрадованный удачным началом, крепыш с бантом пошел в дерзкую атаку, измолотив щит Ланселота и время от времени нанося коварные удары, чтобы достать тела.
Впрочем, кроме дерзости и коварства у него было маловато умений. Ланс сделал обманный финт по ногам, заставляя противника опустить щит, чтобы защититься, а потом молниеносно нанес удар между головой и плечами. В настоящем бою голова украшенного бантом уже летела бы прочь, подпрыгивая на ухабах, деревянный же меч заставил его лишь ухнуть, упасть на колени и неуклюже завалиться на бок.
Поединок был выигран.
Трибуны со стороны Ланса взорвались радостными криками, зрители приветствовали победителя, словно не над ним смеялись всего четверть часа назад. Ланс, будучи слишком великодушным, чтобы помнить подобную изменчивость симпатий толпы, с удовольствием раскланялся, улыбаясь в ответ девицам, пробравшимся в первые ряды. Первый тур поединков закончился, пятерым победителям предложили короткую передышку, а на поле вышли другие десять претендентов. Был среди них и Медраут.
Перепрыгнув через ограждение, отделявшее поле от зрителей, Ланселот выкрикнул имя названного брата, чтобы тот знал, что за ним следят, что его поддерживают и ему сопереживают.

Обычно Гвиневеру не слишком занимали бои оруженосцев, в них не было той красоты, изящества и благородства, которыми, по мнению королевы, обладали все истинные рыцари, но в этот раз она следила за ними с неослабевающим вниманием, убеждая себя, что "претенденты в этот год очень уж хороши" и боясь признаться даже в мыслях, что восхищена воспитанниками Озерной феи и боится пропустить хоть мгновение из тех, что они будут на поле. Один их них, златокудрый, вышел в первой пятерке и герольд объявил его имя.
- Ланселот, - еле слышно прошептала Гвиневера, - Ланселот.
Молодой красавец начал поединок по всем рыцарским правилам, за что тут же получил от соперника мечом в плечо. И хотя толпа хохотала и улюлюкала, королева не разделяла их веселья. По ее мнению одним этим проявлением благородства Ланселот доказал, что достоин посвящения, то время как его соперник выказал себя подлым негодяем.
- И чего они смеются?! - с досадой воскликнула королева. - Неужели они не знают, что даже оруженосец должен жить по рыцарскому кодексу, если мечтает и сам когда-нибудь удостоится чести стать рыцарем? Не так ли, сир?
Но даже обращаясь к мужу, Гвинивера не сводила глаз с турнирного поля, а точнее всего с одной пары сражающихся. Каждый раз, когда крепыш с бантом ударял по щиту или телу златоволосого Ланселота, сердце королевы сжималось, а когда воспитанник феи переходил в атаку, Ее Величество еле сдерживалась, чтобы не разразиться подбадривающими криками. Наконец, поединок завершился и Гвиневера изо всех сил зарукоплескала.
- Великолепный бой, - королева обратила свое прекрасное, сияющее счастливой улыбкой лицо к мужу. - Этот Ланселот очень хорош в бою, как мне кажется.
Герольды объявили следующую десятку, среди которой оказался второй воспитанник Владычицы Озера. Медраут, вот как его звали. И вновь Гвиневера внимательнейшим образом следила за сражением, но уже без того душевного трепета и восхищения, в которое ее привел Ланселот. Возможно, причина была в том, что Медраут не проявил благородства, как его брат, и использовал всяческие подлые приемы. Однако дрался он просто великолепно и это не прошло мимо королевы.
Когда оба брата оказались на поле, Гвиневера старалась следить за обоими, но большая часть ее внимания доставалась все же Ланселоту. С каждым ударом он казался Ее Величеству все прекраснее и благороднее, а его отказ от подлых приемов все больше и больше восхищал молодую женщину. Так продолжалось до тех пор, пока на турнирном поле не остались только два брата. Сообразив, что сейчас им придется драться друг против друга, королева ахнула.
- Ваше Величество, неужели вы позволите братьям сражаться друг против друга? - на лице Гвиневеры отражались тревога и страх. - Неужели позволите, чтобы люди, в чьих жилах течет одна кровь, подняли друг на друга оружие?

Едва успокоив дыхание после последнего поединка, Ланс обнаружил, что на поле остались лишь они с Медраутом. Сердце его бешено застучало - вот она, победа! Герольд указал ему в сторону королевской ложи - король зовет. Не чувствуя земли под ногами, Ланселот приблизился к ложе и вместе с братом низко поклонился. Подняв голову, он встретился взглядом с королевой и сразу же, со всем пылом юности, решил, что она - самая прекрасная женщина на свете. Королева смотрела с тревогой, и это доказывало, что у нее нежная и добрая душа. Хотя, разве королева может быть иной?
Король заговорил, и Ланс с трудом оторвался от лицезрения красоты.
Поединок с Медраутом, за титул? Как странно, что это не приходило ему в голову. В его мыслях, и он, и Медраут уже были победителями. А если он откажется от боя? Это значит, что на следующий год придется выйти на поле с бантом на левом плече?
Ланс посмотрел на брата. Медраут стоял рядом, но судя по выражению лица был более, чем далек. И молчал. Он всегда молчал, когда от него требовали быстрого ответа.
- Я не стану сражаться с братом, - сказал Ланселот. - Турнир - это не потешный тренировочный бой. Мне не хотелось бы, чтобы между нами встал дух соперничества, появились злоба и обида. Я отказываюсь от победы в пользу Медраута, а сам согласен попытать удачи в следующий раз.

Гвинивера с благодарностью посмотрела на мужа. Она уже привыкла к тому, что любой ее каприз выполнялся, но понимала, что чтобы отдавать надо получать. Чтобы мужчина продолжал одаривать женщину, женщина должна быть благодарной. И королева произнесла нежнейшим голоском:
- Спасибо за ваше внимание, Ваше Величество. Вы как всегда мудры.
К этому моменту Ланселот и Медраут подошли к королевской ложе. Вблизи они оба казались еще прекраснее: мужественные лица с правильными и благородными чертами, густые волосы, блестящие на солнце. Воспитанники Озерной феи казалось излучали вокруг себя молодость и силу. Златокудрый Ланселот бросил восхищенный взгляд на королеву, и сердце Гвиниверы забилось быстрее, объятое странным волнением. Это было удивительное, незнакомое чувство и под его влиянием молодая женщина ощутила как начинает неудержимо краснеть. Как знать, чем могло это закончится, но тут Ланселот отвел взгляд, вынужденный отвечать королю. Гвинивера потупила взор, стараясь успокоится, но слов юного соискателя не пропустила. Она вновь была поражена и восхищена благородством Ланселота, если бы это зависело от королевы, то за один этот ответ юная красавица возвела бы златокудрого воспитанника Владычицы Озера в рыцари.
А вот ответ Медраута был прямо противоположен словам брата. И хоть он тоже отказался от титула победителя, чести в таком отказе, по мнению королевы было немного. Ведь брат предложил ему драгоценный дар, а он с таким пренебрежением его отверг, будто не честь ему оказали, а оскорбление нанесли. Восхищенная поведением одного брата и возмущенная поведением другого, Гвиневера, подчиняясь неясному порыву, произнесла:
- Неужели, мы останемся без победителя? Не очень-то мне по душе, чтобы столь достойные претенденты не удостоились чести пройти рыцарское посвящение лишь потому, что оказались сильнее всех своих соперников, а их честь не позволила им вырвать победу из братских рук, - королева повернулась к супругу и на устах ее играла та истинно женская улыбка, тайну которой мужчины пытаются разгадать уже бесчисленные века и будут пытаться еще столько же. - Сир, я всего лишь женщина и мало понимаю в вопросах доблести, но разве не проявили сегодня эти братья истинно рыцарского благородства?

Гвиневера склонила голову, соглашаясь с мужем. Артур вновь выполнил ее просьбу, пусть и не высказанную прямо, и королева ощутила как в душе растет удовлетворение и гордость, гордость собой. Ей казалось, что все дамы, сидящие в ложе, заметили насколько король любит свою супругу и исполняет малейшую ее прихоть, и теперь завидуют. Эта зависть доставляла тщеславной Гвиневере ни с чем не сравнимое удовольствие. Ей хотелось закричать: "Смотрите! Смотрите все! Я - всемогущая королева Британии и сам король Артур у моих ног!" Конечно Ее Величество ничего подобного себе не позволила, но когда она принимала меч из рук мужа, на губах ее играла самодовольная улыбка.
С этой же улыбкой Гвинивера повернулась к коленопреклоненному Ланселоту и глаза ее говорили: "Смотри! Я - твоя королева! Моей милостью ты сегодня станешь рыцарем". Женщина коснулась клинком плеч и головы златокудрого красавца и произнесла голосом громким, чтобы услышали все, но не потерявшем мелодичности:
- Нарекаю тебя сэром Ланселотом. Будут для тебя важны лишь честь и дама сердца!
На словах "дама сердца" голос королевы невольно дрогнул, почему-то Гвиневере показалась оскорбительной сама мысль о том, что у златокудрого воспитанника Озерной феи может появиться такая дама. А потому мысленно она прибавила: "Если только этой дамой буду не я".
Окончив церемонию посвящения, королева вернула меч Артуру и села на свое кресло. Обратившись к Владычице Озера она светским тоном сказала:
- Поздравляю, госпожа моя. Посвящение ваших воспитанников запомнится надолго, нечасто два претендента показывают такую доблесть, что оба удостаиваются награды.
- Благодарю, Ваше Величество. Я горжусь ими, как любая мать гордилась бы своими сыновьями, - ответила Озерная фея с загадочной улыбкой.

После посвящения Ланс оказался перед крайне затруднительным выбором. Поцеловать королеву поцелуем мира? Разве на такое можно осмелиться? Он встал с колен, глядя в смеющиеся глаза Гвиневеры и не зная на что решиться. А вдруг, отказавшись от поцелуя из учтивости, он нанесет оскорбление рыцарству или посвящение не признают законным?
Решившись, он взял руку Гвиневеры и с величайшей почтительностью поцеловал, ощутив, как дрогнули под его губами тонкие пальцы. Наверное, королева тоже волновалась.
- На большее - не осмелюсь, - негромко произнес Ланс, склоняясь в поклоне и отступая от царственной четы.
Вскочив в седло, он вынужден был покрепче схватиться за вожжи и ударить коня пяткой - чужой конь, почуяв, что верхом на нем не хозяин, не сразу подчинился. Перед тем, как объехать ристалище, рыцарь не удержался и бросил взгляд на королеву. Взглянул - и сразу отвернулся, потому что один вид ее был, как солнце в глаза. И как всегда бывает с человеком, который осмелился посмотреть на солнце и потом не видит вокруг ничего, кроме огненных пятен, проезжая круг почета, Ланс не видел иных лиц кроме того, что застыло перед его мысленным взором - лица Гвиневеры.