Всю дорогу до комнаты герцоговой дочки Неметона расхваливала наряд, манеры и благородство Гленды, хотя, на ее взгляд, трудно было найти человеческую женщину противнее. Она не слишком рассчитывала, что служанка позволит ей войти, но та, расчувствовавшись, распахнула перед драконицей двери.
- Ставь угли сюда, вот совок, набери половину и высыпи в утюг, - скомандовала Гленда, не собираясь, видимо, утруждать себя грязной работой, если есть дармовая сила. Неметона выполнила ее приказ поспешно и с таким явным усердием, что расположила к себе служанку еще больше. Ей позволили присесть на камень возле камина и подождать, пока Гленда закончит с глажкой.
- Госпожа ценит меня, - говорила нараспев служанка. - У госпожи очень хороший вкус и тонкое чутье на хороших людей. Поэтому она и выбрала меня, а не эту криворукую Розвин. Она даже не понимает разницы между платьем и блио! Я не говорю уж о том, что для того, чтобы стянуть шнуровку, у нее слишком грубые и непроворные пальцы. Настоящие сосиски! А у меня, посмотри! - она протянула в сторону Неметоны свои холеные ручки, которые, впрочем, были достаточно пухлыми.
Слушая разглагольствования болтливой девки, Неметона успела обшарить взглядом всю комнату. На противоположной от входа стене, почти в углу, висело оно - зеркало! Драконица сразу поняла, что это именно волшебное зеркало. Над туалетным столиком висело другое, обыкновенное - в квадратной ореховой раме. А это было занавешено. Неметона заерзала на своем жестком сиденье и пролепетала, ткнув пальцем в сторону интересующего ее предмета:
- Благородная госпожа, а почему то зеркало закрыто? Госпожа герцогиня не любит в него смотреться?
Гленда невольно оглянулась, а потом возбужденно заговорила, не забыв понизить голос:
- Что ты! Не любит! Да только в него и глядит целыми днями! Эта вещица - подарок самой Морганы! Оно показывает будущее!
- О-о-о... - благоговейно пропищала Неметона, поощряя служанку к дальнейшему разговору. - Наверное, вы тоже видите там то, что с нами произойдет?
- Нет, - вынуждена была признаться Гленда, послюнив палец и проверив утюг - достаточно ли горячий. - Только миледи Элейна видит, что может произойти. Зеркало слушается только ее... Эй! Конечно же я и не осмелюсь посмотреть в это страшное зеркало! - одернула она саму себя. - Мне платят не за то, чтобы я совала нос в дела хозяев и волшебников! А это что?! Пятно!
Обнаружение пятна на шелковой котте вызвало у нее такой ужас, что Неметона еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Служанка едва волосы на себе не рвала.
- Сбегай на кухню, - почти просительно сказала она. - Принеси опилок и толченого мела! Только живо!
Неметона вылетела из комнаты, как будто пятки ей прижаривал красный вожак, летящий вдогонку. Дорогу на кухню она запомнила хорошо и нашла ее быстро, и вскоре возвращалась обратно, неся две плошки с мелом и опилками. На кой они сдались, она даже не задумывалась. У людей много странностей, не над всеми надо выворачивать мозги. Однако, возвращаться в комнату леди она не спешила. Дверь зала, где праздновали герцог и его гости, была приоткрыта. Воровато посмотрев по сторонам, Неметона заглянула в щелку, а потом, осмелев, и вовсе просунула голову внутрь, благо - на нее никто не обращал внимания. За столом сидела всего одна женщина - конечно же, леди Элейна. Неметона смерила ее оценивающим взглядом. Молода, красива, разнаряжена - что твоя королева. И глаз не сводит с молодого мужика напротив. Ну, тут все понятно. Неметона убралась, чтобы не загубить так удачно начатое. Но не успела дойти до лестницы, ведущей на третий этаж, как ей повезло еще больше.
Из зала вышла леди Элейна. Неметона юркнула под лестницу, гадая, куда это несет герцогову дочку. Но ту никуда не несло. Едва зайдя за угол, она расплакалась в три ручья, а следом за ней почти сразу выскочил тот рыцарь, на которого она так вожделенно таращилась. И конечно же, бросился ее утешать! Да еще и слуг кинулся звать. Неметона не замедлила явить свою персону и с готовностью побежала показывать дорогу. Похоже, рыцарь принял ее за служанку в замке, и это было очень даже неплохо. Леди Элейна так и повисла на шее у красавчика, но тот приписал ее подкашивающиеся ноги нездоровью и подхватил кривляку на руки.
Наверняка, леди весила не больше двух бараньих ног. Такую доходягу Неметона тоже утащила бы без труда. Хоть на третий этаж, хоть на крышу.

Появление леди Элейны в объятиях мужчины повергло Гленду, все еще сокрушавшуюся над пятном на котте, в состояние, близкое к обморочному. Так что тут было впору оказывать помощь не госпоже, а служанке. Она в ужасе прижала к груди одежду, которую только что старательно разглаживала.
- Твоей госпоже нездоровится, - дружелюбно произнес Ланселот, показывая, что намерения у него самые честные. - Будет лучше уложить ее и пригласить лекаря.
Гленда медленно, как во сне, протянула руку, указывая на богатую постель под бархатным пологом. Одеяло на нем было из пуха диких белолобых гусей, а подушки и простыни - шелковые. Привешенные к кроватным столбикам пучки мяты распространяли тонкий аромат, который смешивался с дорогими восточными благовониями.
Бережно опустив девушку в это мягкое и душистое гнездышко, Ланс хотел было удалиться, но тонкие пальчики с необыкновенной силой вцепились в его запястье. Леди Элейна не желала его отпускать. Он подумал, что не так уж слаба была дама, как ему показалось вначале.
Нельзя сказать, что близость девичьего тела, да еще в такой обстановке не взволновала Ланса, но рыцарем может зваться только тот, кто управляет собственными желаниями, а не тот, кем желания управляют. Поэтому он разжал девичью ручку с голубыми прожилками под полупрозрачной кожей, стараясь действовать не слишком грубо, и сказал:
- Лучше пусть ваша служанка останется с вами, миледи. Она сможет развлечь вас разговором и поможет, если снова станет плохо. А из меня, признаться, плохая сиделка.
Он улыбнулся самой своей ласковой улыбкой, стараясь смягчить отказ:
- Пока служанки занимаются вами, я схожу к источнику и принесу самой чистой и холодной воды.
Осторожно поцеловав руку леди Элейне, он оставил девушку на попечение слуг.
В пиршественный зал, где находились герцог и принц, он решил не возвращаться. Поймав за плечо румяную крепкую девицу, которая несла к столу корзину с только что испеченными лепешками, Ланс попросил позвать лекаря к госпоже замка и спросил, как пройти до источника. Девушка посмотрела на него с удивлением, а потом прыснула:
- Господин, наверное, шутит надо мной? Он хочет идти к источнику Салевии сегодня ночью?!
Ланс не нашел в своем намерении ничего смешного и веселость служанки ему не понравилась.
- Твоя госпожа заболела, девушка, и это - не повод для смеха. Она попросила меня принести ей воды из источника, потому что опасается, что вода в колодце может быть грязной.
Служанка сразу перестала смеяться и схватилась за подвеску на шее. Подвеска была в виде катящегося солнца - охранительный талисман против злых чар.
- Тогда наша госпожа сошла с ума, - сказала она отрывисто. - Господину не надо выполнять ее просьбу, если он хочет остаться в добром здравии и впредь использовать это... - тут она выразительно взглянула на то место, что является отличительным между мужчинами и женщинами и в недвусмысленном жесте вскинула к потолку указательный палец.
Помимо воли Ланс покраснел, услышав такую вольность в речах, но служанка уже убежала, прижимая к груди корзину.

Кто высоко взлетает - тому  потом очень больно падать. Бессмысленную эту поговорку Элейна сейчас вспомнила и оценила по достоинству. Это она высоко взлетела в своих мечтах - и теперь была грубо сброшена на землю. Ее рыцарь отказался от нее - чем иным можно объяснить его желание поскорее сбежать из ее башни? И то, как он поспешно убрал свою руку, почти что вырвал из ее руки...
"Он не любит меня, обманщик!"
Почему "обманщик" - могли знать только боги. Ведь Ланселот не клялся ей в любви, не обещал хранить вечно верность и не звал замуж. Но Элейна именно так чувствовала себя сейчас - обманутой. Ее надежды рухнули в один миг, и вот теперь уже впору было закатить настоящую истерику, а не всхлипывать тихонько под лестницей.
И если бы Элейна была в комнате одна, она бы так и сделала. Но она была не одна.
Неизвестная служанка вдруг обзавелась властным голосом и указала Гленде - самой Гленде! - что делать. И строптивая служанка без звука ее послушалась. Это убедило Элейну, что перед ней какая-то не очень простая девица. В ее голосе была отчетлива слышна привычка отдавать приказы. Но это длилось совсем недолго, и уже следующие слова служанки звучали по-другому. Теперь в голосе незнакомки появились удивительные нотки - успокаивающие, вкрадчивые. Слушая ее, Элейна перестала дрожать от обиды и непролитых слез и успокоилась. В самом деле, она зря распереживалась. Рыцарь любит ее. Даже слишком. Он так испугался за ее здоровье, что решил сам сходить за водой для нее. Он вернется, и тогда она постарается, чтобы никто им не помешал. И пусть он ее поцелует!
Элейна покраснела, но мечтать о поцелуях не перестала. Мечты эти были новыми и интригующими.  Элейна не знала других поцелуев, кроме отеческого поцелуя в лоб и братских - в щеку, да и те случались с ней в далеком детстве. Как же целует свою любимую благородный рыцарь? Наверное, вначале долго смотрит на нее, потом подходит вплотную, а потом...
- Да хватит уже подушек, Гленда! Я хочу лежать, а не сидеть! Что ты сказала?! Салевия? Утащит?
О Салевии Элейна слышала впервые. Причина была, скорее всего, в том, что девушка не особенно интересовалась каким-либо другим миром, кроме своего вымышленного; а возможно, о таких вещах просто не хотели говорить дочери герцога, чтобы не смутить ее слух или, что вероятнее, не вызвать шквал расспросов о грозящей  рыцарям опасности у источника Салевии.
Элейна подскочила на постели, разбрасывая подушки, которые только что заботливо укладывала ей под спину Гленда.
- Я должна предупредить его! Я пойду за ним, он ведь не знает, что его могут утащить на дно!

Отредактировано Элейна (2014-08-17 01:00:57)

Салевия

Ее терзал голод. Мучительный, злой голод. Он заставлял ее тело дрожать от нетерпения. Она уговаривала себя подождать. Еще ни одна ее ночь не проходила напрасно. Они всегда приходят. То взрослые мужчины, то совсем юные мальчики. Смертные боятся ее, но все равно приходят. В прошлый раз это был юноша, сладкий, неопытный, свежий. Он долго продержался.
Салевия тихо застонала от разыгравшихся не на шутку воспоминаний. Немного потерпеть, и кто-нибудь придет. Они уже празднуют. Только бы не упустить и не ошибиться. Ко всякому ведь нужен свой подход. Главное - не напугать. Один как-то, увидев ее, заорал, словно ему выкручивали то, что совсем не нужно выкручивать, и пустился бежать. И, наверное, рассказал о ней кому-то - потому что вскоре к ее источнику пришли уже двое. Тогда была незабываемая ночь. И почему они все такие слабые - или умирают потом, или сходят с ума? Смертные. Их род обречен. Но по крайней мере, некоторым из них она перед смертью дарит настоящее счастье.
Шаги.
Салевия перестала выкручиваться в высокой траве и приподнялась, оставаясь незаметной для того, кто наконец-то пришел.
Надо же, целый рыцарь!
С рыцарями всегда было сложно. Перед тем, как совершить то, для чего она их всех здесь ждала, рыцари ломались дольше других. У них были какие-то дурацкие обеты, правила, законы. Один рыцарь поклялся не снимать шлема, пока не уничтожит какого-то своего врага. И он не снял шлема, даже когда снял все остальное.
Так и умер потом, утром, в своем шлеме.
Этот рыцарь тоже был, видимо, со странностями. Салевия отметила про себя прямой взгляд и добродетельное выражение лица. Интересно, у этого-то какой обет?
С ведром. За водой пришел, и про нее ничего не знает. Отлично.
Салевия сорвала несколько травинок, скомкала их в руке, пошептала над ними и вытряхнула на землю. Из травы тут же поднялась, раскачивая головой, огромная змея.
- Помогите! - слабым голосом пискнула Салевия.
Картинка получилась прекрасной: нежная дева с распущенными, достигающими почти до колен светлыми волосами, одетая в полупрозрачную белую рубашку, испуганно прижималась к дереву, а на нее собиралась напасть самого отвратительного вида здоровенная змея.
Идеальная приманка для благородного рыцаря: подвиг и награда.
Иди же сюда.

Не слушая ни свою служанку, ни эту странную новенькую, Элейна соскочила с постели и бросилась к дверям. Мысль о том, что она, можно сказать, сама отправила любимого на верную смерть, терзала ее. Скорее бежать за ним, он не мог далеко уйти, ей нужно его предупредить. И вернуть.
От слов незнакомой девушки Элейна словно споткнулась, обернулась на пороге. Что-то древнее и мудрое увидела леди Шалотт в ее глазах. И требовательное, лишающее воли, заставляющее подчиниться беспрекословно, забыть о своих желаниях... слушаться...
Если бы Элейна не была влюблена, она бы так и сделала. Но чувство, вспыхнувшее в ее сердце в тот самый день, когда зеркало показало ей судьбу, с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. И теперь легко сожгло в своем огне чужую волю.
- Как можно любоваться собой в зеркало, когда Он может умереть?! Нет. Я ухожу.

Гленда оказалась между Элейной и дверью.
- Госпожа, что хотите со мной делайте, я не могу отпустить вас! С меня господин герцог прикажет заживо шкуру содрать, если с вами что-то случится!
Элейна уставилась на служанку в упор и заявила:
- Только попробуй мне помешать. Я превращу тебя в муху. И тут же прихлопну. Не веришь? Хочешь, проверим?
Гленда не стала дожидаться, пока госпожа приведет свою угрозу в исполнение - выбежала, всхлипывая, из комнаты. Элейна поспешила следом. Впервые в жизни она пожалела, что выбрала себе комнату на верхушке башни. Бесконечные ступеньки... их словно стало в несколько раз больше.
Стражники, разумеется, не посмели даже глянуть в ее сторону. Элейна пробежала мимо них так быстро, что они, вероятно, и не сообразили, что нужно ее задержать.
Но она недооценила Гленду. Из покоев леди Шалотт та бросилась прямиком в пиршественный зал.
- Господин! Господин! - Гленда вихрем ворвалась в зал, подбежала к столу и повалилась на колени прямо перед изумленным Бернардом. - Ваша дочь, леди Шалотт...
Дальнейшие слова разобрать не удалось, потому что служанка разревелась от страха и волнения.
Герцог вскочил, едва не перевернув стол.
- Говори, что с Элейной! Прекрати выть! Что с моей дочерью?!
- Она побежала к источнику Салевии, господин! Я не смогла ее удержать, простите меня, господин...

Зачерпнув полное ведро из источника, Ланселот напился, черпая горстью, и плеснул в лицо ледяной водой, довольно отфыркиваясь. Вода и в самом деле была необыкновенной - она оставила на языке вкус пряных трав, росших в этой укромной ложбинке. Мята, шалфей, анис и кориандр, мелисса и душица... Ланс подумал, что не зря леди Элейне захотелось воды именно из источника. Она, наверняка, целебная.
Раздумья его прервал испуганный женский голос, он раздавался совсем рядом, из-за соседних деревьев. Дама в опасности! Дама в беде!.. В три прыжка выбравшись из ложбины, Ланс бросился туда, откуда доносились призывы о помощи. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что происходит. Меча при нем не было - меч остался в замке герцога, вместе со щитом и латами, но на поясе у рыцаря висел кинжал из отличной восточной стали. Травленое лезвие не раз выручало Ланселота, не подвело и сейчас. Выхватив кинжал, он перехватил змею пониже головы, чтобы избежать ядовитых зубов, и пригвоздил мерзкую тварь к земле, воткнув кинжал ей между глаз. Толстый хвост метнулся из стороны в сторону, путаясь в траве, судорожно дернулся и замер.
Ланс обернулся к спасенной даме:
- С вам все в порядке? Она не успела вас укусить?
Только теперь он разглядел, кого спас. Перед ним стояло, прижимаясь к стволу старого каштана, белокурое прелестное создание. В свете луны ее волосы казались почти белыми, а глаза - испуганные, полные слез, так и сияли. Тонкие черты лица и то, как она в волнении сплела изящные руки в молитвенном жесте указывали, что дама принадлежала к  благородному сословию. Потом Ланс заметил, что леди была одета лишь в нижнюю рубашку, и поспешил отвернуться.
Чтобы скрыть смущение, он ткнул носком сапога убитую змею, вынул кинжал и вытер его о траву:
- И откуда появилась эта тварь? Вот не знал, что в Гвенте водятся такие огромные змеи... Вам повезло, что я оказался поблизости. Хоть сейчас и праздник, но роща пустынна. Как вы оказались здесь ночью, совсем одна? Зачем было подвергать себя такой опасности?

Гленде казалось, что для нее все закончится прямо сейчас. Герцог Бернард в гневе всегда бывал страшен, а уж когда дело коснулось его дочери... Служанка себя не помнила от страха, зажмурилась и, дрожа, ожидала, что вот-вот на нее обрушится сокрушительный удар - и жизнь ее оборвется во цвете лет. И все из-за госпожи, которая никогда раньше не совершала таких безумных поступков. Но вместо удара ее кто-то принялся трясти за плечи. Гленда осторожно приоткрыла глаза. Герцог буянил где-то у стола, около него толпились слуги. А рядом с Глендой стоял гость герцога. Тот, который принц. Он сказал всего лишь одно слово, но Гленда моментально поняла, что он хочет. И как-то не смогла сказать, что ни за что на свете, даже под угрозой неминуемой гибели, не поведет его туда. Взгляд Корновийского принца был намного страшнее десятка Салевий.
- Да, мой господин, здесь недалеко... - пролепетала несчастная служанка. Ей все равно уже погибать, так пусть это случится немного попозже...

Элейна бежала к источнику, не разбирая дороги и ничего не видя. Никто не попытался остановить ее или заговорить с ней. По случаю праздника в городе царило оживление, и в толпе не очень обращали внимание на спешащую куда-то девушку.
Тропинка к источнику была безлюдна. В другое время Элейна ни за что не вышла бы из замка с наступлением темноты, но сейчас ей было не до глупых страхов. Мрачные силуэты деревьев не пугали ее, только мешали своим вкрадчивым шепотом вслушиваться в темноту. Шагов рыцаря слышно не было. Но зато было много других, странных звуков. Ночных, таинственных, непривычных. Заглушая их, где-то далеко в лесу закричало что-то. Наверное, ночная птица.
Элейна начала задыхаться, она не привыкла так много бегать. Остановилась, пытаясь отдышаться - и почти сразу услышала вдалеке плеск. Добралась.
Луна светила так ярко, что леди Шалотт без труда увидела красивую картину, словно одну из своих вышивок, которая решила вдруг стать реальностью. Правда, принцессы на ее вышивках никогда не выглядели такими... такими... раздетыми.
Никакая опасность не грозила ее возлюбленному. Вместо того, чтобы набрать воды и принести своей любимой, он любезничал с этой раздетой девицей. Комок слез подступил к горлу Элейны. Она прижала руку к губам - чтобы нечаянным всхлипом не выдать себя. Как он мог? Они ведь уже почти признались друг другу в любви!..
Борясь со своим горем, Элейна не расслышала шагов сзади.

Отредактировано Элейна (2014-08-22 19:08:34)

Слушая сетования спасенной, Ланселот рассматривал убитую змею - и вправду, чудовище. Все происходящее казалось ему сном - мерзкая тварь, красавица, теперь еще и колдовской туман...  И сон этот ему вовсе не нравился. И не потому, что был словно отражением песен бардов о делах стародавних, а поведением самой леди. Своими мольбами и заглядыванием в глаза с каким-то особым значением, она напомнила Лансу дочку герцога Бернарда -  Элейну, и это было неприятно. Ланс никогда не любил недомолвок, а тут дамы словно сговорились загадывать ему загадки: я молчу, а ты догадайся, чего я хочу. И не то, чтобы он не догадывался, что означают подобные взгляды, но предпочитал делать вид, что ничего не понимает. Знание всегда предполагает действие, и выказав, что тебе ясны чувства дамы, надо либо говорить "нет" и мучиться угрызениями совести за то, что огорчил женщину отказом и уязвил ее самолюбие, либо говорить "да", а потом все равно переживать душевные муки и  исповедоваться в совершенном грехе, который тем более тяжек, что совершен сознательно.
Превыше всего Ланс ценил душевное спокойствие и почитал его первейшим средством к исправному несению рыцарской службы. Поступаться службой он не собирался, а поэтому и на призыв соблазнительных леди отвечать не стоило.
- Я отведу вас  в замок герцога, он обязательно поможет вам отыскать отца, - он старался говорить как можно дружелюбней и с преувеличенной почтительностью - как и подобает говорить простому рыцарю со знатной дамой. - Только сейчас спущусь к источнику - я оставил там бадью, мне нужно отнести в замок воды. А вы подождите здесь, змея убита - вам ничего не угрожает.
Он хотел ободряюще улыбнуться красавице, но тут леди бросилась на него и повисла на шее, прижимаясь всем телом и лепеча что-то о том, как ей страшно, и что она немедленно умрет, если останется одна... Впрочем, хватка у нее была вовсе не как у нежной красавицы.
- Ничего не случится, - терпеливо увещевал Ланс, пытаясь разжать руки, обхватившие его крепким кольцом, - через полчаса будете в безопасности, обещаю. Герцог о вас позаботится, а мне надо...
Ему удалось все же высвободиться из объятий и отодвинуть леди на расстояние вытянутой руки. Несколько прядей ее волос зацепились за его одежду, а одна даже обвила запястье. С величайшей осторожностью, чтобы не причинить женщине боли, Ланс стряхнул пряди, на ощупь они были холодными и гладкими, как толстый шелк.
- Я сейчас вернусь... - снова начал он, но леди опять прыгнула на него, а ее волосы обвили рыцаря, как водоросли подводный камень. Они ползли по нему, как живые, и - честно говоря - уже непонятно было, с кем нужно бороться - с испуганной дамой или ее волосами, похожими на быстрорастущий плющ.

Немедленно бежать из этого проклятого места. Спрятаться, закрыться в башне, запереться на все засовы и отгородиться от этого несправедливого мира. Ей было так чудесно раньше, так спокойно среди своих вышивок и рассеянных грез. А теперь с какой болью она смотрит на своего коварно изменившего с другой рыцаря... Разве о такой любви она мечтала? Разве любовь должна приносить страдания, едва начавшись?
Элейна словно приросла к месту. Она не могла ни убежать, ни даже отвернуться. Из-за набегающих то и дело слез, которые леди Шалотт даже не пыталась вытирать, силуэты на поляне выглядели довольно туманно. Но она все же смогла разглядеть, как ее рыцарь вежливо отстранил бесстыжую девку. Отстранил!
Слезы исчезли, на губах появилась неуверенная улыбка. Так он и не думал обниматься с этой длинноволосой развратницей! А она...
Ну как же можно быть такой навязчивой? Это ведь неприлично - самой вешаться на шею рыцарю. Вот Элейна никогда и ни за что себе бы такого не позволила!
Все понятно. Просто какая-то возомнившая о себе простолюдинка решила соблазнить благородного рыцаря, чтобы потом похвастаться перед подружками. Забыв о том, что она сама "благородная", леди Шалотт рванулась на поляну. Кто-то пытался ее удержать за пояс, но Элейну это уже не могло остановить. Она дернулась сильнее, раздался глухой треск - и на поляну леди выбежала уже без пояса.
- Знай свое место, несчастная! Убери от благородного рыцаря свои...
У Элейны перехватило дыхание от ужаса, и она не договорила фразу. Девица, повалившись вместе с рыцарем в траву, даже головы не повернула при ее появлении. А вот несколько прядей ее волос, словно бледные змеи, устремились к Элейне. Ей показалось, они даже шипели. как змеи. А может быть, так шуршала под ними трава...
В мгновение ока леди Шалотт оказалась замотанной, словно в кокон, в эти жуткие, противные, липкие и шевелящиеся волосы. Она попыталась крикнуть, но не смогла - одна прядь, словно удавка, закрутилась вокруг ее шеи и стала сжиматься. Элейна задыхалась, воздуха становилось все меньше и меньше. Но самое жуткое было все-таки то, что отвратительное создание, душившее ее, и не думало отрываться от ее возлюбленного рыцаря.
"Это же и есть Салевия!" - с запозданием догадалась Элейна, теряя сознание.

Отредактировано Элейна (2014-08-29 20:53:23)

Салевия

Вот кого Салевия терпеть не могла, так это женщин. Каждую смертную в возрасте от восьми и до восьмидесяти она считала своей конкуренткой и при любой возможности старалась уничтожить. Женщины обходили ее источник далеко стороной, но иногда все-таки забредали. И тогда Салевия с особым наслаждением их душила.
Эту, что выскочила на полянку, можно было не то что задушить - переломить на две части, причем с легкостью. Но вот не рассчитала, решила испытать двойное удовольствие - за что и поплатилась. Откуда взялась вторая? Салевия чувствовала нечеловеческую мощь, а быстрота и ловкость незнакомки ошеломили ведьму. Она не заметила, как лишилась нескольких прядей, но поняла, что гадина осталась жива. И не стала гнаться за ускользнувшими жертвами. В ее объятиях находилось кое-что поинтереснее.
Она больше не скрывала своих намерений. Освободить бы рыцаря от одежды, а дальше все пойдет само собой... Он, наверное, будет самым вкусным рыцарем из всех, что ей доводилось пробовать...
Долгожданная обнаженная кожа. Подожди, скоро-скоро ты перестанешь сопротивляться и будешь умолять меня продолжать... И я, конечно же, не откажу тебе, мой сладкий...
Как несправедливо, больно, обидно! Что-то было такое на нем, оно причиняло нестерпимую боль ее нетерпеливым пальцам. Амулет? Нет против ее чар никаких амулетов. Что же это? О, как страшно...
Но она еще не теряла надежды. Он не должен уйти, такого просто никогда не было, ни один не уходил, и этот не уйдет.
А рыцарь стал говорить ужасные слова, они словно били ее, кололи невидимыми иглами ее уши. Салевия завизжала и закрыла их руками.
- Прекрати! Прекрати это!
И в ярости, понимая, что странный рыцарь не поддастся ее чарам, вызвала к жизни еще одну огромную змею, истратив на нее почти все свои силы. Змея получилась - загляденье. Высовывалась из травы высотой в два человеческих роста, повсюду из травы поднимались бесконечные кольца, шкура змеи была покрыта отвратительно выглядящими шипами, из которых сочился яд. Чудовище распахнуло пасть и зашипело.
Салевия недовольно сморщила нос. Вонял созданный ею же самой монстр так, словно где-то поблизости разлагалась стая крыс.
- Откуси ему голову! - крикнула она, указывая на странного и уже страшного рыцаря. После того, как он умрет, Салевия сожжет его тело вместе с тем зловещим амулетом.
Но смерть свою рыцарь заслужил не обжигающим амулетом. А тем, что отказался от величайшего блаженства в мире, от самой огромной в его жизни милости, подаренной ему судьбой - от ночи с Салевией.