В этот ранний час на улицах Эйра было не слишком много прохожих. Но они отступали к стенам домов, давая на узких улочках дорогу невысокому пожилому мужчине. Мужчина сутулился и близоруко щурил глаза, одет он был в простые шерстяные одежды, окрашенные в коричневый цвет - одежды ремесленника, но на руках у него были отлично сшитые перчатки из тонко выделанной кожи. Этого мужчину звали Донован Сэдли, и он был мастером королевской гильдии портных, чья портняжная мастерская располагалась в Эйре.
Очень в этом году наступила стремительно и грозила так же стремительно промелькнуть. Конец сентября, а в воздухе уже пропархивали снежинки, и деревья уже сбросили свою листву, не дав даже полюбоваться своим золотым убранством. На почтительном расстоянии за мастером шагал молодой подмастерье, который нес на перевязи деревянный закрытый лоток, в котором находились нитки, ножницы, иголки, лоскутки тканей и все прочее, необходимое для портновского ремесла. Подмастерье старался не слишком громко шаркать сапогами по мостовой, чтобы не потревожить мастера Сэдли, который шел по направлению замка Эйр, погруженный в мысли так глубоко, что не замечал встречных, которые почтительно здоровались с ним.
В это утро королевский портной (да, он когда-то шил для самого короля!) был вызван в замок и рассчитывал на хороший заказ. В это время все вельможи и знатные лица города спешили обновить зимний гардероб, а сделать это без помощи королевской мастерской казалось немыслимым. Никакое домашнее шитье в сравнение не шло с четкими и крепкими стежками, какие умел делать мастер Сэдли, и только он умел скроить вещь так, чтобы ткань не висела мешком, а ложилась красивыми, благородными складками.
Но не о будущем заказе думал сейчас портной, щуря близорукие глаза в белое небо. Он думал о том, что лет ему уже немало, и богатства на старость он накопил, а вот обзавестись семьей не успел. И при всех его заслугах перед королевской фамилией ни король, ни граф Эйр не спешили даровать ему титул. Дворянский титул - хоть самый маленький, но дающий полное право чувствовать себя равным в обществе спесивых вельмож. "Эй, ты!",  "а пошей-ка, любезный..." - разве такое обращение хотел слышать мастер? И его худощавое лицо с тонкими чертами заострилось еще больше. Милорд - хоть бы под конец жизни услышать это заветное слово, обращенное к нему. Милорд!.. Донован Сэдли вздохнул и сгорбился еще больше.
В замок его пропустили беспрепятственно, зная в лицо.
- Графиня Эйр меня ждет, - сказал мастер с поклоном, когда навстречу ему вышел мажордом.
- Конечно, уважаемый, миледи ждет, - мажордом проводил портного и его помощника к зимним кладовым, туда, где графиня перебирала зимние одежды перед сменой сезона.
Мастер увидел тонкую фигурку в простом домашнем платье, особенно четкую на фоне распахнутого окна. Графиня сосредоточенно рассматривала мужские квезоты, накидки и плащи, встряхивая их и поворачивая их стороны в сторону.
- Чем могу служить, миледи? - сказал мастер, кланяясь еще почтительнее и ниже.

Мог ли он сшить без примерки? Мастер Сэдли взял испорченную одежду из рук графини и тоже встряхнул, осматривая со всех сторон. И усмехнулся. Этот квезот он сшил сам два года назад. Мог ли он повторить свою работу? Даже с закрытыми глазами.
- Я все сделаю, миледи, - сказал он, возвращая графине квезот. - У меня как раз есть прекрасная синяя шерсть - мягкая и отлично прокрашенная. Она не полиняет, если намокнет и не потеряет цвета. И не сядет, потому что я лично прогревал ее над паром. А опушку я сделаю из шкурок черного крота. Такой мех приятен коже и не пропускает грязь и влагу. Милорд будет очень доволен вашим подарком. Я сошью новый квезот за два дня. Послезавтра утром пришли те кого-нибудь из слуг, чтобы забрать. Стоить это будет...- он назвал сумму, на которую вполне можно было купить жеребца-двухлетку, но истинные ценители красивой одежды знали, что мех крота того стоил.
В подтверждение своих слов, мастер повернулся к лотку, который услужливо открыл подмастерье и протянул графине лоскуток синей шерсти и обрезок меха крота, чтобы она сама убедилась в правдивости его слов.
- А для себя вы ничего не желаете, миледи? - спросил он, окидывая взглядом ее простое платье.

Не успел мастер Сэдли покинуть зимние кладовые, как его встретил личный слуга графа и передал приказание явиться немедленно.
Рэндел встретил портного в походной одежде и в кольчуге.
- А! Вот и ты! - он сердечно хлопнул мастера по плечу, отчего тот пошатнулся, ибо не был крепок здоровьем и телосложением, но граф этого не заметил, так как был всецело увлечен новыми планами. - Послушай! Мне нужен новый кожаный чехол на кольчугу. Сделай замеры, чтобы все было, как влитое.
Подмастерье опять открыл лоток, и мастер достал оттуда шнурок с узелками и клочок пергамента с угольком в свинцовом футляре, чтобы не пачкал рук. Потом он снял перчатки, и стало видно, что ногти на руках у него изуродованы - от уколов иглой.
- Я вот что подумал, - Рэндел стоял прямо, поднимая по просьбе портного руки и поворачиваясь к нему спиной или боком. - Мои пообносились. Надо бы сшить новую форму. Поручаю это тебе.
"Моими" он называл солдат.
- Поговаривают, что король собирается заехать в Эйр, когда будет объезжать северные земли. Хочу, чтобы армия была к его приезду одета с иголочки.
- Хорошо, милорд, - мастер Сэдли замерял длину рукавов кольчуги, обхват плеча и рисовал на пергаменте кружочки - столько узелков ему надо будет отложить при кройке. Грамоте он обучен не был. - Миледи поручила мне кое-что сшить...
- Сначала сделай то, что она попросила, - немедленно отозвался Рэндел. - Ведь это не займет у тебя много времени?
- Не займет, - портной нарисовал еще несколько кружочков.
- Расплачусь золотом, - пообещал граф. - И знаешь, тебе давно надо сменить коричневую робу честного подмастерья на бархатную куртку честного дворянина. 
Лицо мастера дрогнуло, выдавая сильное душевное волнение, но голос остался спокоен:
- Как будет угодно вашей милости.
- Угодно! Будет угодно! Обошьешь моих волчат и получишь. Есть у меня старое поместье за рекой. Оно принадлежало барону Арунделу, он ходил вместе с Эдвардом на валлийцев и утонул на переправе. Наследников у него нет. Пожалую тебе поместье и титул.
- Вы так добры, милорд, - сказал портной. - Право же, я не стою такой доброты.
- Ладно, не прибедняйся, - Рэндел снова похлопал его по плечу. - Я ведь знаю, старик, что ты мог остаться в Лондоне, но не покинул меня. За эти годы я привык видеть твою худую  физиономию, как свою собственную в зеркале. Ты заслуживаешь награды. Закончишь с заказом графини - и принимайся за военную форму.
- Госпожа графиня очень добра, - заметил мастер.
- Добра.
- И красива...
- Да, и красива, - признал Рэндел с запинкой.
- Да будет мне позволено вспомнить, милорд, вы были очень раздосадованы, когда приехали на обручение и увидели невесту милорда Реджинальда. И когда выпили на пиру по случаю обручения, даже сказали, что милорду достается все самое лучшее...
- У тебя отличная память, старик, - сказал Рэндел насмешливо. - И к чему ты завел этот разговор?
- Просто пытаюсь кое-что понять, не осудите мое любопытство, - продолжал портной. - А когда ваш благородный брат простудился на охоте и слег в лихорадке, а потом умер - да примет Господь его бедную душу на небеса! - вы получили миледи. Как же так вышло, что вы... ни разу не воспользовались своим положением мужа и господина?..
- Ты - старый сплетник, - граф подошел к столу, оставив мастера Сэдли с мерным шнурком в вытянутых руках. - Но я давно знаю тебя, и знаю, что ты не болтлив. Тебе интересно, почему я не вижу в графине женщину? Ха!.. Могу объяснить. Видишь ли, так получилось, что все в этом мире - и этот дом, и титул, и наследство - принадлежали моему брату от рождения. Когда я появился на свет, моя матушка, похоже, этого и не заметила. Она была так увлечена воспитанием Реджинальда, что забыла, что у нее есть еще один сын. То же и отец. Я донашивал одежду Реджинальда, получал в подарок его старые мечи и кинжалы, книги. Когда отец покупал породистого жеребца, я получал старого коня Реджинальда. Я бунтовал. Я был мал и не понимал, почему должен довольствоваться всем после него. Однажды, мне было тогда лет десять, мы поехали на плато Маг Рик. Брат захотел пристрелять новый арбалет. Мы стреляли, а слуги поймали в речке лосося. Ты знаешь, что я с детства люблю лосося. Это самое вкусное, что есть на свете. Мне было десять лет, лосося зажарили на углях, он был жирный, как поросенок. Жир так и сочился по прутьям. И я не мог дождаться, когда рыба будет готова. И вот ее сняли с веток, посолили и положили на блюдо. Я попросил кусочек, но сначала блюдо поднесли брату. Он видел, как мне хочется рыбы, но сначала наелся сам, а когда уже не мог проглотить ни кусочка, а лососевого мяса оставалось еще много, то стал жевать и выплевывать мясо. Когда остался последний кусочек, он протянул блюдо мне и ласково сказал: "Возьми, я ведь знаю, что ты очень голоден". Я взял блюдо и швырнул ему в голову. Разбил ему бровь. И вот, я получаю его невесту! Как ты думаешь, вижу ли я в ней женщину? Нет! Она для меня - как то жеваное мясо, что Реджинальд выплевывал в траву.
Рэндел говорил с ожесточением, обида прошлых лет закипела с новой силой. Встретив взгляд портного, он немного успокоился.
- Ты прав, я несправедлив к ней, - сказал он уже мягче. - Но не могу себя побороть.

- Буду рад служить вам, миледи, - мастер Сэдли открыл лоток, доставая уже знакомый шнур с узелками. Наметанным глазом он сразу определил, что леди Танашири гораздо ярче, смелее и решительней графини. Невозможно сказать, какая из женщин была красивее, но рядом они разнились столь же сильно, как маленький родничок в лесу и грозовое море. - Какие цвета вы предпочитаете?..
Случая ответы заказчицы, он откладывал в сторону нужные лоскутки, иногда протягивая образец ткани леди Танашири или что-то уточняя.
- Через месяц у вас будут платья, - сказал он и приготовился сделать замеры.

- Хорошо, я постараюсь все сделать за неделю, - ответил портной с поклоном. Ссориться с Танашири - все равно, что прыгать со скалы. Как ни старайся - не взлетишь.
Он снял перчатки и подошел к леди, растягивая мерный шнурок.
- Извольте постоять спокойно, я измерю длину рукава...

Портной поспешно отошел, суетливо кланяясь.
- Простите, что расстроил вас, леди Танашири, - проговорил он. - Я сниму мерки на расстоянии, встаньте, пожалуйста, прямо.
Снимать мерки на расстоянии ему приходилось и раньше. И Лоринда не была первой, кто так испугался его изуродованных рук. Отмеряя на глаз длину и ширину будущего наряда, он рисовал точки на пергаменте. Рисовал точки, а уже видел леди Танашири в платье насыщенного голубого цвета, со шлейфом и широкими рукавами. Или в ярко-алом, с золотым плетеным поясом.
- А теперь, будь добры, повернитесь спиной, - попросил он.

Отредактировано ГМ (2015-09-11 19:25:27)

Мастер Сэдли покорно обошел высокомерную красавицу и так же, на расстоянии, замерил ширину спинки и шеи.
В это время двери распахнулись и появился лорд Танашири, собственной персоной. Он пришел проведать дочь, слышал ее разговор с портным и был недоволен.
- Доброго дня тебе, мастер, - сказал он. - Благодарю, что взялся одеть мою дочь. Она достойна нарядов, сшитых твоей рукой. А ты, - он строго взглянул на дочь, - зря насмехаешься над его руками. Я держал меч во имя короля, а он - иглу. И еще не известно, чья служба была тяжелее.
Положив руку портному на плечо, лорд Танашири заговорил. А говорил он очень убедительно, когда хотел привлечь кого-то на свою сторону.
- Я слышал, милорд хочет пожаловать тебе титул? Арундел - прекрасное поместье. Когда ты станешь бароном, я буду первым, кто придет поздравить тебя, как равного. Став бароном, ты уже не будешь больше шить, поэтому я прошу тебя постараться для моей Лоринды. Одень ее, как королеву. Нет! Красивее и богаче, чем королеву! Я не постою за ценой.
Это был очень удачный день, и Донован Сэдли, окрыленный мечтами о будущем дворянстве и вдохновением, поспешил в цех, чтобы засадить за шитье всех подмастерьев и портных.

- За одну ночь я не успею этого исправить, миледи, - мастер Сэдли покачал головой, расправляя полуобгоревший квезот. Ему было жаль собственных трудов, жаль эту женщину с нежным лицом, которая была так расстроена, словно испорчена была не одежда, а ее собственная плоть.
Погибший квезот висел на распялках, жалко покачиваясь из стороны в сторону. Служанка, из-за которой случилась эта неприятность, ревела в голос.
- Если миледи пожелает, я знаю, кто может помочь, - раздалось вдруг от дверей.
Донован Сэдли оглянулся с досадой - что там за умник появился? Легче сшить новый квезот, чем поновить этот. Уж он-то точно знал, что говорил!
В приоткрытую дверь бочком втиснулся лорд в богатой одежде, так ладно сидевшей на нем, что несмотря на полноту и низкий рост, лорд казался почти красавцем.
- Лорд Фиддлди, к вашим услугам! - толстяк засуетился, кланяясь Иоланте. - Есть один портной, он отлично перешивает одежду! Уверен, что и с этим справится. Если пожелаете, я его приведу... Он держит лавку в доме Мюриэль, - тут лорд замолчал, поняв, что сболтнул лишнего.

Наблюдая этот спектакль, мастер Сэдли презрительно кривил губы. Этот молодой невежда, наверное, сам не знал, во что ввязывался. И его самонадеянность была оскорбительной. А графиня - совсем наивная девушка, которая готова поверить шарлатану, чтобы только угодить мужу.
- Миледи, - он с поклоном обратился к графине, надеясь склонить ее к здравомыслящему решению. - Этот молодой человек не внушает доверия. Будет печально, если он возьмется за работу, с которой заведомо не справится. Он испортит дорогие ткани и мех, только и всего.

В это утро одним из первых посетителей замка оказался мастер Сэдли. Не взяв с собой ни подмастерье, ни помощника, он один покинул свой дом возле цеха портных и пришел еще до света в замок, чтобы взглянуть на работу юного выскочки. Всю ночь ему не спалось, и теперь лицо мастера, и без того казавшееся изможденным, было похоже на маску.
Ворота замка только-только открыли, и стражники, зевая, приветствовали королевского портного, переглянувшись за его спиной и пожав плечами - и с чего бы нужно было заявляться в такую рань?
Узнав, в какой комнате работал пришлый портной, мастер Сэдли тихо поднялся по лестнице, тихо приоткрыл двери и тихо зашел. Квезот был готов. Невероятно, но он был готов! И по виду - неотличим от прежнего.
Мастер снял перчатки и не веря глазам ощупал творение этого босяка, который сейчас дрых, как ни в чем не бывало. Работа была без скверны - ровный стежок, полы стык в стык, мех уложен ворсом в одном направлении. Даже полоски шелка он успел перешить, расположив их веером от воротка книзу.
Оглаживая готовую работу, мастер испытывал двоякие чувства. С одной стороны, выскочка унизил его своим мастерством. А с  с другой... он спас его творение. Указательный палец левой руки еще кровоточил после работы с крепкими кротовыми шкурками. И было жаль до слез видеть усилия собственных трудов сожженными по небрежности. А теперь...
Мастер так же тихо вышел из комнаты, оставив великолепную вещь в компании своего творца.
- Не желаете ли горячего медового взвара? - спросила его служанка, выглянувшая с кухни. - Миледи еще не встала, а вы озябли, пока добирались до нас. У меня все готово, я принесу.
Мастер Сэдли поблагодарил ее натянутой улыбкой и вскоре сидел у камина в зале, потягивая напиток из вина, воды и меда, приправленный специями. Напиток был сладким и вкусным, но мастер не ощущал его вкуса. Скорее, напиток был даже горек на языке.

Сны Джейми видел удивительно приятные. В основном, в них мелькала графиня. То она представлялась ему ангелом, глядящем с неба, то он видел ее натирающей до блеска подсвечник - сны были сумбурные, отрывистые, но приятные. Покончив с работой, довольный собой, портной улегся прямо на полу, засунув под голову обрезки ткани, чтобы любоваться собственной работой, пока свеча не догорит. Любовался - да так и уснул.
Легкое прикосновение к плечу и свирельный голос показались ему продолжением сновидения. И графиня появилась , как юная девушка - с распущенными волосами, склонившаяся над ним для поцелуя.
Но в следующую секунду он уже понял, что явившаяся графиня - это не сон, и поспешил вскочить, кланяясь и вытрясая из кудрей нитки и лоскуты.
- Доброе утро, миледи. Вы довольны моей работой? - и снова при взгляде на эту женщину он расплылся в улыбке. В неровном утреннем свете кожа ее казалась прозрачной. На виске виднелась голубая жилка. И кровь у нее, наверное, голубая. Ведь говорят же, что у благородных и кровь благородного цвета, цвета неба и моря в ясную погоду.