Свадьба. Иоланда еще год назад ждала ее с нетерпением. Ждала, так как ее таинственный рыцарь обещал быть с ней всю жизнь. Но он не сдержал обещания. Девушка не винила в этом Реджинальда, хотя воспоминания о бывшем нареченном еще отдавались в душе грустью. Но свадьба была, один граф Эйр сменился на другого, а ей, Иоланде, урожденной ФицГильбер, все равно предстояло носить титул графини Эйр. Подруги шептались, называя нынешнего графа то грубияном, то солдатом, то варваром. Иоланда сначала пробовала отговаривать их, но сейчас уже не могла больше этого делать, сил не было, осталось только волнение. Платье, которое начали шить уже пару месяцев назад, было надето, волосы убраны в замысловатую прическу, которую украшали цветы. А девушку трясло от волнения, слова матушки и нянюшки долетали издалека, Иоланда пыталась запомнить их наставления, но те были путанными и далекими. Между мужем и женой близость не греховна, слушай мужа и будь верна только ему. Были еще наставления, но.. Они были далекими, не ясными, так что невеста только кивала, старалась запомнить и улыбаться. Давеча одна из подруг рассказывала, как она чуть было не вышла замуж за шотландского графа. Но не вышла, у того оказался заключен тайный брак, который стал явью на свадьбе. Как же Иоланда боялась подобного, как боялась разочаровать отца и мать, боялась, что когда священник призовет паству назвать причины, по которым они с графом не могут вступить в брак, кто-нибудь назовет оные...
Но время шло, настало время выходить. Отец подал дочери руку, та приняла ее. Рука немного дрожала. Еще один страх ждал девушку в церкви. Но никто не нес ее шлейф, страх оказался лишь страхом. Десяток шагов, длинных, оглушительных, а затем невеста приклонила колени перед священником. Рядом с ней опустился супруг. Церемония началась, но Иоланда не слышала слов, произносимых святым отцом, а ее сердце в груди билось, как будто бы стремясь выпрыгнуть наружу...

А тем временем церемония длилась. Иоланда замирала, следовала за словами и действиями, которое должна была произнести или выполнить, но не задумывалась. И, наконец, настал конец церемонии. Поцелуй. Братья дарили своим женам поцелуй-обещание, ей же достался иной поцелуй. Супруг даже не взглянул на невесту, хотя та старалась поймать его взгляд. Еще пару часов назад девушка думала, что самым большим ударом для нее будут дети, несущие ее шлейф. Как же она ошибалась. Большим ударом был этот поцелуй, который дал явно понять, что графу не нужна графиня. Не нужна настолько, что видеть он ее не желает. К горлу подступил ком, где-то рядом были слезы, но Иоланда уверенно поднялась и гордо проследовала за супругом. Она не даст завистникам увидеть свои слезы и свое отчаяние. Ее долг перед семьей и Богом быть достойной женой графа Эйр. Достойные жены не плачут на свадьбе. Путь из собора показался бесконечным, но наконец и он закончился.

Пир. Первый пир, который не приносил радость. Раньше все было иначе, но это "раньше" осталось за спиной, за принесенными клятвами. Быть может, его забрал с собой погребальный саван в могилу Реджинальда. Весь пир Иоланда не притронулась ни к еде, ни к питью, хотя пробовала, не получалось. Слезы никуда не делись, а супруг даже не гляну на свою новоиспеченную супругу. Девушка пыталась улыбаться, но молчала, да и как отвечать на поздравления, когда страшно при этом расплакаться. Кивать, улыбаться, опускать голову, пряча румянец при особо пикантных пожелания - это все, на что была способна новая графиня Эйр. Когда же начались танцы, одного взгляда урожденной ФицГильбер на супруга хватило, чтобы понять, что в отличае от братьев граф Эйр предпочтет не присоединяться с молодой женой к развлечениям. Так что просить ни о чем Иоланда не стала, да и не следовало ей это длать. Жена должна понимать супруга без слов, всегда повторяла матушка, быть послушной и дарить ему радость. Молодая графиня не знала, что может принести супругу радость, но точно не танцы, так что она покорно сидела и ждала того момента, когда к ним подойдут матушка с женами старших сыновей, подойдут, чтобы увести от пира, подготовить ее к первой брачной ночи.
Сорочку к этому дню шили заранее. Это одеяние отличалось от сшитых ранее, сильно отличалось, но то, что не принято девице, принято замужней женщине. Настал тот миг, когда Иоланде предстояло надеть эту сорочку. Подошла матушка, как во сне девушка поднялась, чтобы последовать за ней, прочь от пира. Но шли они не привычной дорогой, не к спальне, где раньше спала дочь семейства ФицГильбер, а в иное место. Как молния пришло осознание, что привычные покои больше не ее, что она, Иоланда, больше никогда не войдет в свою детскую комнату, не выглянет в привычное окно, что жизнь изменилась. Теперь она графиня Эйр, которую граф скоро увезет в свой замок, расположенный далеко от родных мест. Было страшно, страшно от осознания, что все изменилось. А тем временем процессия достигла нужных покоев. Иоланде помогли снять праздничный наряд и облачиться в положенное одеяние, мать расчесала волосы, а так же дала последние наставления. Затем женщины покинули комнату, а графиня Эйр замерла, в ожидании супруга. Сдерживаемые весь вечер слезы медленно покатились по щекам, хоть урожденная ФицГильбер и пыталась их унять, те все равно продолжали катиться, не помогали даже увещевания, что такое поведение не достойно, что она опозорит честь семьи, если сейчас же не успокоится. И тут послышались голоса за дверью. Слезы прекратили катиться из глаз, но предательские дорожки никуда не делись. Иоланда попыталась улыбнуться входящему супругу, но улыбка получилась жалкой.

Она в растерянности застыла на месте. Вот этим и закончится их брачная ночь? Пожеланием спокойной ночи? А как же?..
Иоланту начало знобить, несмотря на то, что в комнате было жарко натоплено. Она так боялась этого момента, когда их оставят вдвоем… наслушавшись наставлений матери, она уже знала, примерно,  как ей следует себя вести, и убеждала себя, что сможет достойно выдержать предстоящее испытание, но оказалось, что никакого испытания не произойдет. Девушка обхватила себя руками, пытаясь согреться. Ей снова захотелось плакать, но уже от… разочарования. Почему? Ведь того, страшного, из-за чего она в продолжение всей церемонии не могла прийти в себя, не случится.
Вот это-то и вызывало в ней какую-то непонятную обиду.
Поведение лорда  Рэндела было совсем не таким каким она представляла его. Наверное, она должна радоваться? Он не прикоснется к ней. По крайней мере, не сегодня. Почему же тогда она не испытывает радости?
  - Вы что, правда собираетесь спать? – переспросила она, все еще не веря до конца, что это происходит на самом деле.

Отредактировано Иоланта (2015-08-29 17:22:31)

Теперь она окончательно убедилась в том, что лорд Рэндел не намерен сегодня приступать к выполнению супружеского долга. Неужели он так сильно устал? Его голос был очень недовольным. Иоланте даже показалось, что недовольство его вызвала она. Но чем? Она ведь старалась вести себя так, как ее учили. Или, может быть, она просто не нравится своему супругу? Эта мысль ее расстроила. Да, она очень боялась стать женой этого графа, боялась и первой брачной ночи, но даже допустить не могла, что он вот так ее оттолкнет. Да еще с таким раздражением, как будто она настойчиво себя предлагала. Оттолкнул как что-то, не стоящее его внимания.
Щеки Иоланты запылали от обиды и унижения. Она торопливо погасила свечу и поставила на пол. Потом осторожно подошла в темноте к кровати и, укладываясь на самый краешек, проговорила тихо-тихо:
- Спокойной ночи.
Кровать была огромная, но она все равно лежала на самом краю, боясь шевельнуться, чтобы лишний раз не напоминать о своем присутствии. Сон не шел. Лорд Рэндел, казалось, уже давно уснул, а она все не могла справиться с душившей ее обидой. Неужели вот так ей предстоит провести теперь всю жизнь?
Но разве не это методично втолковывали ей с тех пор, как она научилась слушать и понимать человеческую речь? Предназначение женщины - выйти замуж и быть хорошей женой. Быть покорной и терпеливой, во всем угождать мужу. Главная цель - заботиться о благополучии супруга. И растить детей... Вот только детей, вероятно, у нее никогда не будет.
Иоланта грустно вздохнула и тут же испуганно замерла - вздох получился неожиданно громким. Но непохоже было, чтобы этот звук нарушил сон графа.

Отредактировано Иоланта (2015-08-30 10:27:12)

Уснуть Иоланте удалось только под утро. Но поспать ей не дали. Кажется, едва она закрыла глаза - и вот уже ее поднимают с постели и начинают наряжать. Она ловила лукавые взгляды, полные намеков, слушала поздравления, полные двусмысленности, и ей больше всего хотело растолкать этих дам, накричать на них, сбежать в какой-нибудь самый дальний подвал и там от души поплакать. Не с чем ее поздравлять, это все не свадьба, а какой-то глупый фарс. И непонятно, зачем он вообще нужен.
Но она только смущенно улыбалась и позволяла вертеть себя, словно куклу, пока ее наряжали. И только когда ее подвели к зеркалу, она не нашла в себе сил посмотреть на свое отражение.
Праздники длились и, казалось, им не будет конца. Каждый день она была на виду, от нее требовалось выглядеть радостной, довольной и счастливой. Иоланта уже ненавидела свою вымученную скромную улыбку.
Зато ночами можно было не притворяться. Потому что лорд Рэндел не считал более необходимым посещать супружескую спальню по ночам. Чего только не передумала за эти ночи новоиспеченная графиня... Признаться самой себе, что она настолько не нравится своему мужу, что тот не может себя заставить к ней прикоснуться, было слишком обидно.
Может быть, у него какая-нибудь болезнь?
Именно это предположение и выдвинула Доротея, любимая служанка Иоланты. Доротея была при ней с детства. И ей было позволено гораздо больше, чем другим. Иоланта любила ее за прямоту и твердый характер. И за преданность.
- Ваш муж, да простит меня моя леди за наглость,- просто глупец, - заявила как-то вечером Доротея, разбирая прическу госпожи, - Как можно с таким энтузиазмом отдаваться охоте и пирам, когда его энтузиазм был бы явно уместнее в ином месте? Почему вы не попеняете ему? Вы теперь имеете полное право немного приструнить своего муженька.
- Доротея, что ты говоришь? - ахнула Иоланта, с ужасом представив себе такой разговор, - Мне нельзя... Он - муж, я - жена, и я должна подчиняться. Если он меня не... хочет, значит, я ему не нравлюсь. Как это я буду его заставлять?
Доротея фыркнула возмущенно и принялась водить гребнем по распущенным волосам госпожи.
- Слепой он, что ли, этот граф Рэндел? Или, может быть, у него дурной вкус? Вы очень даже хорошенькая. Я рассматривала замужних дам на пиру, и могу вам смело сказать, что вы ничуть не хуже ни одной из них. А некоторые так вообще откровенно страшные. И ничего, и рожают детей как миленькие.
В длинной пряди запуталась шпилька. Доротея отложила гребень и принялась распутывать волосы госпожи, чтобы безболезненно ее извлечь. Воспользовавшись тем, что в ее речи наступил перерыв, Иоланта вставила:
- Но все-таки, я же чем-то не устраиваю лорда Рэндела. Дело во мне. Наверное, я какая-то не такая...
- Чушь! - бесцеремонно оборвала госпожу Доротея, закончила выпутывать шпильку и продолжила расчесывать, - Дело вовсе не в вас, а в нем. Может быть, наш милорд болен какой-нибудь таинственной хворью, что не позволяет ему наслаждаться всеми прелестями семейной жизни?
- Замолчи сейчас же! - с ужасом воскликнула Иоланта, глядя расширившимися глазами перед собой и ничего не видя. Что, если это... правда? Тогда ее ждет совсем печальная судьба. Болен. Да, это было самое рациональное объяснение. Правда, на вид лорд Рэндел выглядел вполне здоровым, но кто знает, какие бывают болезни?
***
Наконец, замковые ворота закрылись за последним гостем. Иоланта с нетерпением ждала этого момента. Она очень надеялась, что, как только закончатся все эти гуляния, ее муж вспомнит, что у него теперь есть жена и уделит ей хотя бы немного внимания.

Ожидания Иоланты не оправдались. Лорд Рэндел по-прежнему не хотел ее замечать и не выказывал абсолютно никакого интереса к своей жене. Прошло несколько дней с тех пор, как закончились празднества, и Иоланта перестала вздрагивать по вечерам от каждого звука, доносившегося из коридора. Становилось все более очевидным, что она была совершенно не нужна собственному мужу.
От таких мыслей веселее ей не становилось. Замок казался мрачным и чужим, и она почти все время проводила в своей комнате, пренебрегая обязанностями хорошей хозяйки. Убивала время разговорами с Доротеей и рукоделием и все оттягивала тот момент, когда ей придется заниматься домашними делами. Ей казалось, она в этом замке не хозяйка, а незваная гостья.
Доротея с неодобрением наблюдала за этим добровольным затворничеством, но не лезла с советами, понимая, что госпоже нужно время, чтобы прийти в себя. Но какой же упрямый осел этот граф Эйр! За столько дней не сделать ни попытки сблизиться с женой. Это надо быть или черствым сухарем, слепоглухонемым впридачу, или и впрямь больным. И Доротея уже поверила в то, что величественный и грозный с виду граф на самом деле немощен в постели, как столетний старец, но однажды подслушанный разговор разуверил ее в этом абсолютно.
- Миледи, это уже совсем ни в какие ворота! - ворвавшись в комнату, Доротея даже не озаботилась закрыть дверь, - Ваш супруг здоров, как бык! К нему регулярно ходит рыжая ш... доступная женщина, и то, что они вместе вытворяют, слышно во всем крыле! Ой, надо было вам как-то не так это сказать...
Вышивание полетело на пол, а госпожа смотрела на служанку таким убитым взглядом, что та немедленно раскаялась в том, что вылетело из ее болтливого рта.
- Женщина? Но... почему? Зачем? - Иоланта смотрела на свою служанку так, как будто только она могла ответить на ее вопросы. И как будто она могла своим ответом что-то изменить.
- Известно, зачем, - пробурчала Доротея, опуская голову и пытаясь разглядеть на полу что-то очень важное, - Не переживайте, миледи. Все мужики одинаковы - что благородные, что не очень. Вам достался не самый лучший, но, может, это и к лучшему, что он вас не трогает. Он сам по себе, а вы - сами по себе. Будете...
- Замолчи, пожалуйста! - Иоланта закрыла руками уши. Как мерзко... как противно знать, что тебе предпочитают какую-то "рыжую"... как ужасно чувствовать себя настолько неинтересной собственному мужу, что он сразу после свадьбы привел в замок другую... доступную...
Что же ей теперь делать? Может быть, попробовать вернуться домой? Их брак недействителен, она не нужна своему мужу, а он теперь ей тоже не нужен. Иоланта ни за что не сможет теперь не думать о том, что он сделал, каждый раз, когда будет встречаться с ним. Это так... грязно.
Ей казалось, стены комнаты сейчас обрушатся и погребут ее под собой, и она останется тут навсегда... Она вскочила со своего места и бросилась из комнаты, еще не совсем понимая, куда пойдет и что будет делать. Но прежде всего - вон из этого замка... на свежий воздух, подальше от этой грязи.
Она не помнила, как выбралась из замка. Доротея следовала за ней по пятам, грозно зыркая на попадавшихся навстречу слуг, которые, не выдерживая ее угрюмого взгляда, торопливо кланялись и безмолвно исчезали.
На воздухе у Иоланты закружилась голова. Доротея подхватила госпожу под руку и собиралась было начать уговаривать вернуться, но тут Иоланта, наконец, поняла, куда ей нужно идти.
- Доротея, я пойду в часовню, - мертвым голосом сказала она и мягко высвободилась из рук служанки, - А ты вернись в комнату и, пожалуйста, ни с кем больше не говори на эту тему.

Отредактировано Иоланта (2015-08-30 17:23:49)

После того дня, когда Иоланта узнала о предпочтении своего супруга, она начала проводить много времени в часовне, находя хоть слабое, но утешение в молитвах. Ей казалось, они давали ей силу терпеть это унижение. К тому же, в часовне почти никогда никого не было, кроме местного священника. Иоланта почему-то не могла с ним разговаривать. Его проповеди она слушала, не слыша и думая о своем.
Она вообще ни с кем не могла разговаривать о том, что копилось в ее душе. Доротея больше не рисковала заводить с госпожой разговоры о любовнице графа, хотя сама регулярно ходила на разведку на кухню - место, куда слетались все замковые новости, причем из самых достоверных источников. Узнавая о новых похождениях любвеобильного, как выяснилось, графа, служанка не раз обещала себе высказать все своей госпоже, но всякий раз останавливалась. Иоланта с каждым днем становилась все спокойнее, по крайней мере внешне. Похоже, она начала привыкать к своему странному положению. Постепенно она даже стала понемногу проявлять интерес к хозяйственным заботам. Ну и как ей сказать, что ее муж перетягал к себе в постель чуть ли не всех обитательниц одного интересного дома? И верная служанка молчала.
Через какое-то время Иоланта научилась выстраивать свой день так, чтобы даже случайно не встречаться с супругом. И ее жизнь потекла ровно и размеренно.
Однажды, во время очередного посещения ею часовни, священник рассказал Иоланте о том, что неподалеку от замка находится монастырь святой Маргариты Шотландской. Настоятельницей там служит очень набожная женщина, сестра Кристина и, раз в молодой графине священник с радостью наблюдает такую исключительную набожность, он очень советует госпоже съездить в монастырь и по возможности оказать ему поддержку.
Иоланта поблагодарила за совет и тут же решила ему последовать, но ее останавливал один неприятный и даже нежелательный момент. До сих пор она как-то обходилась без денег. Новые наряды ей были ни к чему, украшений покупать не было никакого желания, а чтобы хлопотать по хозяйству, молиться и плакать по ночам в подушку, деньги были не нужны. Но теперь, когда она собиралась поехать в монастырь, ей понадобятся деньги. А для этого придется встретиться с супругом...

Отредактировано Иоланта (2015-08-30 23:03:20)

Иоланта с нескрываемым удивлением смотрела на связку ключей, которую передала ей женщина, назвавшаяся Клотильдой. Потом перевела взгляд на всю заявившуюся к ней троицу. Она не ожидала, что все разрешится так легко, быстро, а, главное, так удачно. Граф Рэндел будто подслушал ее мысли и прислал своего мажордома с дарами для монастыря.  С довольно щедрыми дарами. Теперь ей не стыдно ехать.
Иоланта медленно покрутила в пальцах странный ключ. Как сказал ей мажордом, этот ключ был от замковой казны. Она едва удержалась от вопроса: "А ты ничего не перепутал?"
Потому что, не признавая в ней жену, лорд вот этим своим поступком как бы признал в ней хозяйку. И это было странно, непонятно, и со всем этим нужно было как можно скорее разобраться. Какое-то слабое чувство, похожее на признательность, попыталось шевельнуться в груди Иоланты, но было немедленно ею подавлено.
Она не забыла и не забудет, как обошелся с ней лорд Рэндел. И ничего, кроме безразличия, не будет никогда к нему испытывать, что бы он ни сказал или ни сделал.
Но, по крайней мере, теперь ее положение в замке стало более твердым. Хотя бы для нее самой.
Хозяйка...
- Ты все мне покажешь, когда я вернусь из монастыря, Клотильда, - сказала Иоланта, возвращая ключи женщине. Таким образом, у Клотильды появилось время хорошенько подготовить все помещения к осмотру их новой хозяйкой.
Ключ от казны Иоланта решила все время носить с собой и прикрепила его к поясу.
После чего отпустила всех троих с милой улыбкой и отправилась в монастырь.
Едва только повозка графини выехала за ворота замка, как Иоланте показалось, что она вырвалась из какого-то мрачного подземелья, в котором ее продержали десятки лет, на волю. Она рассматривала, точно впервые видела, зеленые склоны холмов, синее небо с редкими облаками, далекую зубчатую стену леса и удивлялась, почему она раньше не замечала, как вокруг красиво. Своими впечатлениями она делилась с Дорой. Служанка терпеливо молчала, но на лице ее отчетливо читалось: "госпожа помешалась".
Постепенно восторги госпожи поутихли, она все реже смотрела в окно и все чаще зевала. Кончилось тем, что остаток пути она проспала на Дорином плече.
Высокая каменная стена монастыря показалась Иоланте негостеприимной. К тому же, ей пришлось ждать, чего она никак не ожидала. Иоланта думала, что ее примут с распростертыми объятиями и сразу же начнут благодарить за подарки. Но робеющая монахиня бормотала, что "матушка-настоятельница молится, пожалуйста, миледи, подождите немного здесь, без нее мы не можем вас никуда проводить, такие порядки..."
Пришлось мерить шагами небольшой дворик, в который ее впустили вместе с Доротеей, оставив и повозку, и сопровождающих за воротами. Иоланта с любопытством оглядывалась, но видно было немного. Прямо напротив входа находился небольшой храм. Его ворота были закрыты. Наверное, там и молилась сейчас настоятельница. Слева от храма тянулась к небу колокольня. Сразу за колокольней начиналось довольно длинное двухэтажное строение с маленькими окошками. Больше во дворике ничего интересного видно не было, кроме цветников. Они пестрели яркими красками и скрашивали унылое впечатление от серого камня, которого вокруг было слишком много. Иоланта, забывшись, присела рядом с цветами и потрогала их. Из серединки желто-оранжевого цветка, сердито жужжа, вылетела пчела и закружилась вокруг графини. Доротея вскрикнула и замахала руками, пытаясь отогнать от госпожи пчелу.
- Они не кусаются, если их не трогать, - спокойный голос раздался совсем рядом с Иолантой. Графиня поднялась, обернулась и встретила добродушный взгляд светлых глаз. Женщина, подошедшая к ним бесшумно, казалось, не имела возраста. Невозможно было, глядя на ее лицо, определить, сколько ей лет. Может быть, тридцать. А может быть, сорок. А может быть, и шестьдесят... У нее было чистое, без единой морщинки, лицо и удивительно мудрые глаза. Если не вглядываться в них, она казалась совсем молодой. И фигуру нельзя было угадать под бесформенным темным одеянием. Хотя Иоланта с чего-то решила, что она скорее худощавая, чем полная.
Женщина терпеливо дала себя рассмотреть, улыбаясь одними только глазами. А потом сказала:
- Я рада приветствовать в нашем монастыре юную графиню Эйр. Пойдем, дочь моя, я отведу тебя и твою спутницу в трапезную. Вам нужно подкрепиться с дороги.

Трапезная оказалась довольно мрачным помещением. Хоть сюда и проникали солнечные лучи, но даже они не могли развеять тягостного впечатления. Длинные столы, накрытые скатертями, лавки вдоль них, а на стене - обязательный крест. Простота, доведенная до абсолюта. Но, пробыв здесь немного, Иоланта уже не замечала мрачности. И казалась сама себе слишком разряженной для этого строгого и серьезного места.
Есть Иоланте совершенно не хотелось, но когда она увидела, как на свежий творог, уютно устроившийся в глубоких мисочках, золотистой прозрачной струей укладывается и тут же растекается из небольшого кувшина мед, как дымится на разломе явно только что вынутый из печи хлеб и как горит рубиновыми искорками темное вино в прозрачном графине, она тут же почувствовала небывалый аппетит. Однако, прежде, чем набрасываться на еду, нужно было преподнести свои дары монастырю. Иоланта была растеряна, потому что совершенно не знала, как это сделать. Она готовилась к торжественности и напыщенности, а попала в какой-то простой и очень доброжелательный мир. Как будто она уже очень давно жила здесь, и всех тут знала и любила, но зачем-то ушла... и вот вернулась снова.
- Матушка... - начала она, и вдруг по непонятной причине к ее глазам подступили слезы. Она умолкла и виновато закусила губу. Доротея покосилась на госпожу и взяла инициативу в свои руки.
- Преподобная Кристина, моя госпожа хотела передать в дар вашему монастырю вот это... - Доротея обернулась к госпоже и, взяв из ее рук ларец и кубок, протянула настоятельнице. Иоланта только и смогла, что кивнуть.
Настоятельница не стала возносить хвалу небесам за невиданную щедрость графини Эйр. Не стала призывать все блага на голову дарительницы. Не стала благословлять и сыпать мудрыми изречениями. Просто сказала:
- Спасибо.
Как будто ей предложили кусок пирога. Спокойно взяла и передала стоявшей рядышком монахине. И так же спокойно пригласила всех за стол.
Разговор во время трапезы поддерживали в основном Доротея и настоятельница. Дора болтала о каких-то пустяках, а настоятельница вежливо и односложно ей отвечала. А Иоланта испытывала странное ощущение покоя. Им дышали и стены трапезной, и мягкие складки темного платка настоятельницы, и даже яркие ленточки в волосах Доры. Иоланте, впервые за много дней, было так хорошо, что не хотелось ни двигаться, ни разговаривать.
Нехитрая трапеза подошла к концу, и матушка Кристина пригласила Иоланту осмотреть монастырь, при этом тактично оставив Дору на попечение какой-то монахини.
Из трапезной настоятельница повела свою гостью по крытой галерее, которая тянулась вдоль внутреннего дворика. Он был пуст, только сонно жужжали над цветами пчелы.
- Там находятся кельи сестер, - показала матушка на второй этаж, - Они одинаковые, и там особенно не на что смотреть. Если хочешь, я их позже тебе покажу. Мне бы хотелось показать тебе прежде всего другое.
Миновали галерею, прошли по небольшому переходу и оказались в довольно просторном и светлом помещении. Здесь вдоль окон стояли столы. За некоторыми из них сидели монахини и сосредоточенно что-то писали.
- Это - наша библиотека, - с гордостью пояснила настоятельница, - Но и не только. Здесь мы переписываем Святое писание.
Иоланта кивнула с подобающим смиренным видом. В библиотеке ей показалось немного скучно.
- На те деньги, что ты привезла, мы сможем многое сделать. И не только для библиотеки, - настоятельница оборвала себя и пристально посмотрела на Иоланту, -  Но я вижу, ты устала, хоть стараешься этого не показать. Пойдем со мной.
Иоланта не задавала вопросов и не сопротивлялась, когда ее привели в маленькую келью и уложили в чистую постель, от которой пахло полевыми цветами и мятой.
- Тебе надо поспать, - последнее, что она услышала. И, несмотря на то, что комнату заливали яркие лучи солнца, мгновенно уснула.
Когда она проснулась, был уже вечер. Солнце за окном клонилось к закату, заливая все вокруг розоватым светом, а матушка Кристина сидела у ее постели и сосредоточенно что-то зашивала.
- Рассказывай, - мягко произнесла она, не поднимая головы от работы. Иоланта хотела возразить, что ей рассказывать нечего, но у нее не получилось. Осознание того, что уже поздно, что придется снова возвращаться в ненавистную тюрьму из этого тихого и мирного уголка, так на нее подействовало, или обаяние настоятельницы, противиться которому было невозможно? Как бы там ни было, усевшись на постели и обхватив руками колени, графиня Эйр со слезами в голосе чистосердечно поведала матушке о своих горестях.
Темные брови настоятельницы слегка приподнялись. Те, кто знал ее давно, сказал бы, что она испытывает сейчас крайнюю степень удивления. Какое-то время она молчала, молчала и Иоланта, заново переживая свое несчастье.
Кристина первой нарушила молчание.
- Что ж, дочь моя, каждому из нас в жизни дано пройти испытание. И ты должна радоваться.
- Радоваться? - широко распахнула глаза Иоланта.
- Именно, - кивнула головой настоятельница, - В таких испытаниях совершенствуется твоя душа. Если бы Господь посчитал тебя недостойной испытания, он бы тебе его не послал. И если ты выдержишь его достойно, то увидишь, как радостно станет тебе самой и твоей душе. Не держи зла на своего мужа, будь ему хорошей женой, заботься о нем. И молись за него.
- Молиться? - растерялась Иоланта. Она чувствовала, что в словах настоятельницы имеется какой-то глубокий смысл, но понять его сейчас не могла.
- Думай о своей душе. И о его душе тоже. Перед Богом ты - его жена, а значит, это твоя обязанность.
- Но он... - начала Иоланта.
- А ты не считай его грехи, - улыбнулась настоятельница. - Ты не совершай их сама.
Лишь поздним вечером, когда весь замок, казалось, был погружен в глубокий сон, повозка графини въехала в ворота. Две серые тени: Иоланта и Доротея - проскользнули в покои графини. И пока Доротея готовила госпожу ко сну, Иоланта все вспоминала безмятежную тишину монастырского двора, запах меда и мяты, светлые глаза настоятельницы и ее тихий голос, говоривший непонятные вещи, но каким-то удивительным образом приносящий покой...

Отредактировано Иоланта (2015-08-31 22:48:37)

После поездки в монастырь жизнь Иоланты изменилась. Она стала гораздо увереннее в себе, и первым же делом на следующий день обошла все хозяйственные помещения замка. То ли к ее обходу готовились, то ли в самом деле пузатая Клотильда замечательно справлялась с работой, но Иоланта застала везде идеальный порядок. Оставалось лишь следить за тем, чтобы он поддерживался. Обход занял у нее все время до обеда, и оно пролетело настолько быстро, что Иоланта даже не успела ни разу подумать о своей горькой участи позаброшенной жены. Графиня поздравила себя с этим открытием, и весь вечер развлекалась тем, что сидела на кухне и обсуждала с поваром, какие блюда лучше приготовить на завтра. День, таким образом, прошел в делах, непривычных, но неожиданно интересных.
Спустя какое-то время Иоланта уже вовсю хозяйничала в замке. Служанки, поначалу ее опасавшиеся, теперь, хоть и по-прежнему почтительно, но без робости и даже вполне охотно разговаривали с ней. Они уже привыкли видеть ее снующей по замку, в простом и невыразительном домашнем платье, с неприхотливой прической и без единого украшения. Доротее, которую такой вид госпожи несказанно возмущал, Иоланта безуспешно объясняла, что лишние украшения ей мешают, а красивая прическа отнимает много времени, которое теперь ей очень дорого.
В самом деле, берясь вначале за ведение домашних дел как за новую увлекательную игру, графиня Эйр и не подозревала, до чего, оказывается, много сил и времени эта игра занимает. Но ей нравилась такая жизнь. Нравилось чувствовать себя нужной, нравилось отдавать распоряжения...
Но, несмотря на свалившиеся дела, через какое-то время она почувствовала непонятную тоску. Особенно грызло ее это чувство по вечерам. Дела забывались, слуги из комнаты изгонялись, она усаживалась у камина и долго-долго смотрела на огонь... Она не понимала, чего ей не хватает, но душа так упрямо болела...
В один из таких вечеров Иоланта равнодушно разглядывала образцы вышивки. Она решила сменить скатерти на более яркие, и искала подходящий для них узор. Перебирая кусочки ткани, она заметила на одном из них искусно вышитый желто-оранжевый цветок. Он выглядел как живой, будто его не вышили, а только что сорвали и положили на ткань. Иоланта тут же вспомнила солнечный день, маленький каменный двор и цветок, из которого вылетела пчела.
И графиня поняла, чего ей не хватало все эти дни. Тишины и безмятежности, спокойствия и чистоты монастыря. И матушки Кристины, ее слов, полных доброты и мудрости.
Решившись поехать в монастырь завтра же с утра, Иоланта отправилась на поиски Доротеи. И вдруг на одной из лестниц столкнулась со странной рыжеволосой девицей. Странность заключалась в том, что девица обладала удивительно яркой и запоминающейся внешностью. Графиня Эйр могла бы поклясться, что девица никогда раньше не попадалась ей на глаза, а, следовательно, не могла быть служанкой. И на благородную даму незнакомка тоже никак не походила. Но тогда...
Иоланта почти знала ответ на свой вопрос, но все-таки задала его:
- Кто ты такая? И что тебе нужно в замке в этот час?

"Рыжая... та самая, о которой мне тогда говорила Доротея! Но что за товар она притащила сюда?" - подумала Иоланта, но как только незнакомка раскритиковала ее внешность, едва не задохнулась от возмущения. Еще никто и никогда не смел с ней так разговаривать. Даже Доротея, находившаяся на особом положении среди остальных служанок, не позволяла себе подобного. Сравнить ее, графиню Эйр, с обитательницей Веселого Дома! Такую дерзость нельзя было оставлять безнаказанной.
Встреться нахалка ей всего несколько недель назад - Иоланта, возможно, проглотила бы ее слова. Но не теперь, когда она уже почувствовала себя хозяйкой этого замка.
- А ты куда это направляешься? Разве я позволила тебе уйти? - с угрозой в голосе спросила она, - Конечно, глупо ждать от такой, как ты, хороших манер, но даже тебе должно быть известно, как следует разговаривать с благородными дамами. А, впрочем... откуда тебе это знать? Наверное, мне стоит позвать слуг и приказать им отвести тебя на конюшню... поучить благоразумию и вежливости.
Иоланту трясло от ненависти. Рыжеволосая красотка задела ее за живое. К тому же, держалась она так, словно имела полное право раздавать тут свои советы.
Графиня надменно вздернула подбородок и посмотрела на рыжую сверху вниз, вкладывая в свой взгляд как можно больше презрения.
- Учитывая то, что тебе в твоей деревне было неоткуда набраться хороших манер, я тебя прощаю. Можешь идти. Но я не завидую тебе, если ты когда-нибудь снова попадешься мне на глаза!
И Иоланта сделала небрежный жест рукой, как бы отгоняя приставучую муху.

Каким-то непонятным образом рыжая девица умудрилась оставить за собой последнее слово, да еще так, что не к чему было придраться. Она убежала, а ее обидный смех все еще звенел в ушах Иоланты. И ее слова о том, что Иоланта неподобающе одевается, подобно медленному яду, отравляли мысли графини. Ведь и Дора не раз говорила о том же самом. Правда, более мягко.
Но какой смысл в том, чтобы носить нарядные платья и увешиваться драгоценностями? Кто ее видит, кроме слуг? Вот будет какой-нибудь пир или праздник, тогда...
Мысли графини вернулись к "товару", который, как сказала рыжая, она принесла графу. Иоланте стало любопытно. А что плохого будет в том, если она пойдет и спросит графа об этом товаре?
Какое-то время Иоланта колебалась. Они очень давно не виделись с графом даже мельком, а тут она вдруг сама к нему придет, да еще так поздно... К тому же, они совсем не разговаривали.
А может быть, пора уже положить конец этому непонятному молчанию между ними? Все-таки, они не совсем чужие друг другу люди, и даже если Иоланта не привлекает лорда Рэндела, это не значит, что она не может попытаться...
Мысль осталась недодуманной, а Иоланта уже поднималась по лестнице, полная решимости поговорить с собственным супругом. Совет рыжеволосой не беспокоить милорда напрочь вылетел из ее головы.
Но, оказавшись перед дверями графской спальни, она встретила неожиданное препятствие.

Суетливость грума, обычно более сдержанного, насторожила Иоланту.
- Я не знаю, как он бывает зол, когда его беспокоят, - да что это сегодня все дают ей советы? Она леди или нет, в конце концов?
- Я еще ни разу не побеспокоила милорда. Но если ты говоришь, что он спит, то я, наверное, тогда лучше... - Иоланта вздрогнула. Звуки, донесшиеся до нее из графской спальни, вовсе не походили на те, какие способен издавать спящий.
- Ты мне солгал! - скорее удивилась, чем рассердилась Иоланта, внимательно прислушиваясь. В комнате графа происходило что-то странное. Возня, женские вскрики... Но ведь рыжая ушла, Иоланта сама видела!
- Отойди, - сказала она резко. Оттолкнула грума и направилась к двери. Она была не заперта.
Вошла в комнату и застыла на месте, будто превратилась в статую. Потому что там...