Звук рога застал Малаганта в его комнате. В первое мгновение он не поверил собственным ушам: знак тревоги?! Да кто мог проведать, что королева спрятана в Замке Мечей? Но даже если Мерлин или кто-то из фей, приближенных королю, вызнал тайными способами, где держат пленницу, какой безумец станет атаковать неприступную крепость, да еще ночью.
Схватив меч, он даже не надев кольчуги выскочил в коридор. Мимо него бежали солдаты.
- Что случилось? - Малагант ожидал услышать звуки отряда из Камелота со стороны ворот, но было тихо. Просто удивительно тихо.
- Я слышал, как на стене кричали, что к пленнице кто-то пробрался, - деловито ответили ему.
- К королеве? В башню? - Малагант не сдержал усмешки. Это столь же невероятно, как и умение колдунов и волшебниц летать - много слов, но никто такого еще не видел. - Наверняка, ложная тревога. Впрочем, пошли, проверим.
Они пробежали коридоры и лестницы до самой клетки, где сидела птичка.
В башне было людно, солдаты толпились, как бараны, бранясь, но не решаясь двинуться с места. И никакого нападения, во имя Тараниса!
- Что за переполох посреди ночи? - Малагант пытался увидеть кого-то из офицеров, чтобы потребовать ответа. Он их и увидел - когда солдаты, притихнув, расступились. Несколько мгновений он смотрел на окровавленные тела. Смерть соклановцев не поразила его в самое сердце - северяне привыкли умирать и хоронить погибших родичей. К чему сожаления, если ты встретишься с убитым братом или другом в следующей жизни? А ее не так уж долго ждать. Но смерть не во время боя, а в наглухо закупоренном замке - это было уже слишком.
Переведя дыхание, чтобы сдержать рвущийся из сердца гнев, Малагант исподлобья уставился на ту, которая была причиной всех этих несчастий.
- Может, ее величество объяснит нам, что здесь произошло? - спросил он вкрадчиво, перешагивая через трупы. - Может, это она убила моих людей? Вот этими самыми нежными ручками?

В верхнем коридоре было темно, пляшущие отсветы редких факелов бросали неверные тени на каменные стены. Ланселот выглянул из ведущего с лестницы проема и ругнулся про себя. Так и есть. Дверь в комнату королевы - была распахнута настежь, и у нее столпились солдаты, оттуда доносились голоса. И как только так быстро подняли тревогу? Словно знали... откуда бы?
Он не знал, да и это было уже неважно.
- Девять - придушенно хрипнул под ухом Талиесин. Он лишь кивнул, прикидывая длину коридора от двери до лестницы. Шанс конечно есть... в узком коридоре навряд ли они смогут орудовать более чем по трое, да и то - стоя бок-о бок. Северяне страшны в бое на открытом месте, но в тесноте их размашистые движения будут лишь мешать друг другу. Первую тройку он безусловно одолеет, а возможно и вторую тоже, но стоит хоть кому-то его задеть... тонкая кольчуга была плохой защитой от прямых ударов в схватке, особенно от тяжелых топоров и булав. Да и случись в это время кому-то подняться по лестнице - и их с Талиесином зажмут в клещи.
- Спрячься - тихо шепнул он в ответ барду, и тот прижался к стене за проемом ведущим в лестничный колодец. Солдаты рассматривали что-то в комнате и не озирались по сторонам, а тут, в конце коридора не было факелов ,и было темно. Стоило попробовать. Рыцарь прижался к стене за выступом и тихонько царапнул металлическим навершием рукояти изъятого у оглушенного стражника ножа по каменной стене. Раз. Другой. Тихий звук. Невыразительный. Но один солдат из тех, что стоял позади всех - оглянулся и прислушался. Звук повторился.
- Слышь - он ткнул стоявшего рядом приятеля - Как скребется кто-то.
- Крыса наверное - тот безразлично пожал плечами.
- А если человек? - первый ткнул пальцем в тела - Вот тот кто их так...
- Так он там и сидит, дожидается - хмыкнул второй. - Поди давно уже улепетнул. Наши ж там прошли только что, нет там никого.
Их разговор услышал третий - худощавый, узколицый с копной огненно-рыжих волос, стянутых в хвост.
- Подите да проверьте что там. Не видите что ли - что творится? - он ткнул пальцем в лежащие у порога тела. Кто-то рядом с ним проворчал что-то невразумительное и сплюнул, а с другого бока шикнули. Разворачивающееся зрелище из трагедии переходило в драму и никто не хотел упускать того, как предводитель проучит камелотскую королеву. Первоначальный шок проходил, и теперь они смотрели в комнату с неприязнью, переходившей в гнев.
Царапающий звук повторился, и двое стражников недовольно бурча отправились все же к лестнице.
- Факел возьмите - крикнул им вслед узколицый, снова поворачиваясь к двери, а один из двоих действительно вынул факел из крепления.
Лестничный проем был узким и низким, и погружен в кромешный мрак. Первый из стражников повинуясь странному, непонятно откуда возникшему ощущению тревоги - снял из-за спины топор, а второй, несший факел -  обнажил меч.
Шаг, другой, третий. Почему казалось что сапоги звучат по камню как-то особенно гулко? Вот и проем. Шедший вторым, уже собирался было открыть рот чтобы заворчать что-де нет тут никого, что у страха глаза велики - мерещится всякая дичь, и немудрено после того что в комнате насмотрелись, когда в темноте произошло какое-то движение, что-то блеснуло в свете его факела, и из спины его приятеля, уже занесшего было ногу через порог дверного проема - вдруг с противным чвяком высунулось окровавленное острие меча. Тот, даже охнуть не успев, повалился вперед, и стражник увидел перед собой в свете факела незнакомца - высокого, светловолосого, в кольчуге и кровавыми брызгами на лице и руках.
- Blaigeard! - выдохнул стражник, размахиваясь мечом, метя прямо в физиономию. Да только меч пронзил пустоту, когда незнакомец молниеносно припал на колено, а что-то тяжелое и холодное уперлось в пах, и разрывающей болью покатилась вниз по ногам горячая волна. Ноги подогнулись, он почувствовал, что падает, и хотел было закричать, когда тяжелый удар эфесом меча в открывающийся рот впечатал его затылком в стену, и наступила темнота.
Талиесин, прижавшийся к стене успел выхватить из руки у падающего стражника факел, но Ланселот выдернул его из дрожавших рук, повернул вниз и наступил сапогом, гася ненужный сейчас огонь. Вовремя. Ругательство, и глухой шум - далеко разнеслись по узкому каменному коридору, и солдаты скопившиеся у двери - начали оборачиваться.
- Что там происходит? - прогудел кряжистый детина с двуручным топором, вглядываясь в темноту, в которой исчезли оба ушедших на проверку стражника, а второй - тот самый рыжеволосый - выдернул меч из ножен.
- А ну-ка пошли -проверим. И вы тоже! - он махнул рукой еще двоим, стоявшим рядом, и похожим словно братья-близнецы, с той лишь разницей что у одного висел за плечами лук, а у другого возникла в руке палица.
К ним уже стали оборачиваться и остальные - и те кто не услышал возни в темноте лестничного проема, и те, кто поглядывая назад, все же старался не упустить ничего из происходящего в комнате королевы, а четверка уже потопала по коридору, причем рыжий тоже успел прихватить с собой факел. Но охотников долго провожать их взглядом не нашлось - что бы там в конце концов ни было - эти четверо разберутся, а вот поглядеть на Малаганта и королеву когда еще доведется
Ланселот заслышав шаги, прижался спиной к стене, переводя дыхание.
- Что делать? Они идут к нам - едва слышно шепнул Талиесин, из безопасной темноты глядя на приближающуюся четверку. Их глаза уже привыкли к темноте, в отличие от тех, что шли со света, ослепленные огнем, который несли с собой. Два тела лежа друг на друге загораживали верхние ступеньки лестницы, тот что внизу еще едва слышно хрипел, задыхаясь под тяжестью оглушенного тела второго раненого. В узком лестничном колодце, с уходившими вниз в пол ступеньками было слишком тесно, чтобы даже думать о том, чтобы впустить сюда эту четверку, но Ланселот тем не менее решил подпустить их как можно ближе. Там где ему приходилось в тесноте орудовать мечом одному - четверо будут скорее помехой друг другу чем подспорьем.
- Возьми топор- тихо шепнул рыцарь подтолкнув носком сапога к барду топор, вывалившийся из руки первого стражника. Бард в ужасе вытаращился на него, но оружие тем не менее поднял. В его дрожащих руках тяжелый топор заходил ходуном, и юноша покрепче перехватил древко обоими руками, чтобы унять дрожь. Шаги приближались, раздался окрик рыжего, вопрошавшего затаившуюся под аркой тьму
- Кто здесь?
Ланселот молчал, отсчитывая расстояние по звуку шагов. Еще шаг, еще, еще....

На смену страху в душе Гвиневеры пришло напряженное удивление. Вместо удара или хотя бы грубых слов в ответ на ее наглость, Малагант... не сделал вообще ничего. Просто вдруг отвел от королевы взгляд, отошел в строну как будто внезапно потерял к пленнице интерес. Теперь его внимание привлекла забытая на полу рубашка. Воин рассматривал ее так, будто перед ним не деталь женского гардероба, пусть и интимная, а по меньшей мере карта, ведущая ко всем сокровищам Британии разом. Он даже пальцем ее поскреб, будто сомневался в том, что тонкая вышитая ткань - настоящая.
Королева наблюдала за ним со все более возрастающим недоумением. Ей и в голову не могло прийти, какие мысли сейчас посещают Малаганта. Даже понимая, что на рубашке осталась кровь Ланселота, Гвиневера не видела в этом ничего предосудительного, учитывая, что они находились в комнате с двумя трупами, валяющимися в огромной луже крови. Воистину что-то не так с тем мужчиной, что за каждым поступком женщины подозревает обман и предательство.
Слова Малаганта никоим образом не пролили для королевы свет на происходящее в его голове. Бард? Неужели он и вправду думает, что убийство совершил Талиесин? Для Гвиневеры, близко знакомой с талантами менестреля, далекими от воинских искусств, эта мысль показалась абсурдной. Но, по большей части, это ничего не меняло. Замок все равно обыщут и теперь только от силы и сноровки Ланселота зависело встретит ли Гвиневера рассвет гордой и свободной королевой или драгоценной, но все же узницей. Да и встретит ли она его вообще? Судя по всему Малагант вознамерился взять пленницу с собой и один бог ведает, что он сделает с ней, если поймет, что его игра проиграна.
Но все, что теперь могла Гвиневера - это молча подчиняться превосходящей силе мужчин и молить Бога уберечь ее, Ланселота и Талиесина от смерти и неволи. Посему королева пошла вслед за грубо тащащим ее Малагантом, стараясь лишь не растерять остатки достоинства и не выдать смятения, переполнявшего душу.

Теперь сомнений быть не могло - под сводами Замка Мечей шел бой. Лязг стали и крики - тут других вариантов не бывает. Северяне мигом сплотились вокруг Малаганта, а сам он не спешил вытаскивать меч, зато достал кинжал и притиснул  Гвиневеру к себе поближе. Кто бы там не геройствовал, похоже, королева для него не просто пленница из башни.
- По одному не ходите! - велел он своим людям. - И по двое тоже. Возьмите факелы, мечи держите наготове. Сейчас он сам прибежит к нам. Миледи, не откажетесь позвать того храброго вояку? От вас достанет только громко вскрикнуть.
Он с силой сжал ее руку повыше локтя, чтобы крикнула от боли. Если там ее любовник - это утишит его воинский пыл.

Загрохотавшие было по коридору шаги стихли, когда рванувшаяся на звуки боя троица вернулась обратно к дверям и столпилась возле своего вожака. Ланселот медленно отер меч, о плед оглушенного лучника. По правому бедру, где его задело самым острием меча рыжего, струился тонкий ручеек крови, пораненая осколком ножа и кусками дерева левая рука вновь начала кровоточить, но он этого почти не ощущал - вместо боли было лишь чувство жара, да и его в мгновение заглушило подскочившее к самому горлу сердце, когда внезапно наступившую тишину прорезал женский крик.
Королева..... Господи....
Он рванулся вперед по коридору, и уже через несколько шагов миновав круговой полуизгиб коридора - остановился как вкопанный, от представившейся ему картины. Королева, в своем истрепанном зеленом платье и лицом белее снега была там, а рядом.... Рукоять меча казалось вот-вот треснет под сжавшимися пальцами, когда он увидел кинжал у ее горла.
Малагант.
Да... это был он. Только что лихорадочно колотившееся сердце дало перебой и заработало как-то удивительно медленно, словно нарочно давая ему время подумать. Только вот думать было не о чем. Ланселот вновь пошел вперед - на этот раз - медленно, и вышел в круг света, отбрасываемый факелами, держа обнаженный меч в руке. На троицу с мечами наголо он не обратил никакого внимания, и на королеву заставил себя не смотреть - убедившись в первый момент что она невредима. Он смотрел лишь на Малаганта, и заставлял себя успокоиться, по мере того как подходил ближе.
Стоило задуматься над увиденным. Угрожая убить королеву Малагант легко мог вынудить его сложить оружие, и... что тогда?
Сложить оружие?
Нет!
Прости мою душу, Господь мой.... но сдаться им в руки живым... и оставить в их руках королеву...
Нет.... я погублю свою душу... но сохраню честь....
Шаг, еще шаг
Погоди.... погоди не горячись - словно заговорил в душе другой голос. Удивительно похожий на голос названной матери. Размеренный и спокойный. - Это северяне. Гордецы и воины, а не разбойники-саксы. Как бы поступил на твоем месте твой брат?
Не знаю...
Сделав еще шаг, Ланселот остановился, и вновь внимательно оглядев всех пятерых вновь посмотрел на Малаганта.
- Сэр Малагант. - спокойное приветствие, сопровождаемое едва уловимым кивком прозвучало как пародия на неуместную вежливость. - Какое совпадение. Я собирался искать вас по всему замку, а вы оказались тут. Позвольте спросить - что вы собираетесь делать с вашим кинжалом? Будьте осторожны, вы можете оцарапать Ее Величество. - он сделал еще шаг и остановился, опустив меч к ноге. Уголок рта чуть дрогнул в полуироничной усмешке - Право, странная картина. Будь вы голодранцами-саксами, я пожалуй решил бы, что вы, сэр Малагант, прячетесь за щитом из женской юбки. Неужели вам, вооруженному, да еще в окружении своих людей - потребуется прибегать к столь трусливому шантажу, чтобы справиться с одним-единственным противником? Да еще с ничем себя не проявившим юнцом из Камелота?
Ланселот намеренно, почти слово в слово воспроизвел характеристику, как-то брошенную ему Гавейном в рассчете на то, то это еще больше уязвит Малаганта, и покажет насколько нелепо он будет выглядеть в глазах собственных людей. Горцы уважали силу, а вожак, избегающий поединка при помощи женщины - не мог сохранить авторитет в их глазах. Он зубами стащил с левой руки перчатку, перехватил ее за раструб, и небрежным движением бросил ее к ногам северянина. Этот жест был подобен броску костей. Что возобладает в Малаганте? Гордость горского воина, или трусливый рационализм разбойника? Ставкой в этой игре была жизнь. Гораздо больше чем жизнь...

За спиной у Ланселота что-то едва слышно зашуршало. Талиесин, о котором рыцарь было совсем позабыл - подобрался поближе к месту действия и хотя благоразумно держался за пределами освещенного круга ,  не показываясь на глаза. Впрочем Ланселот не отреагировал, не отрывая взгляда от Малаганта. Лишь отметил  про себя его фразу о барде. Левая бровь сама собой дернулась вверх, в выражении непередаваемой иронии
- Цивилизованные люди - держат кинжал у горла женщины? - он сделал еще шаг и остановился. Теперь его и Малаганта разделяло каких-нибудь четыре ярда. Ланселот подбросил свой меч и поймал его за клинок под самой рукоятью, словно знаменуя готовность сдаться - чтобы тому не пришло в голову привести свою угрозу в исполнение от его промедления.
- По-видимому столь же цивилизованные, сколь и храбрые. Право, Малагант, я переоценил тебя. Я полагал что горцы - храбрецы, а на деле - ты прячешься за женской юбкой, да от кого? От мальчишки без роду-без племени? Что же ты делал бы окажись на моем месте кто-нибудь из прославленных рыцарей Камелота? Убежал бы сверкая пятками, полагаю? - быстрый взгляд с насмешкой оббежал скучившуюся троицу, и в голосе отчетливо прозвучала нескрываемая издевка. Еще шаг, держа меч за клинок под рукоятью в опущенной руке. Три ярда....
- Отважные горцы. Со столь же смелым предводителем. В Камелоте будут рады узнать - какие на самом деле храбрецы хваленые воины Севера. Кучка трусов - не более и не менее. Под стать своему вожаку - который горазд грозить женщине, но боится мужчины, даже оказавшись вчетвером против одного. Скажи, Малагант - весь ваш клан состоит из столь же храбрых зайцев?

Отредактировано Ланселот (2015-10-03 09:21:42)

Глаза Ланселота вспыхнули серым пламенем, при отданном Малагантом приказе. Губы помимо воли исказила хищная улыбка и он отступил на шаг, прехватывая меч за рукоять. Трое северян обступавших своего вожака до сих пор двинулись на него с мечами наголо и отсветы факелов на их клинках отсвечивали оранжево-красными всполохами. Лишь один быстрый взгляд на королеву, и рыцарь запретил себе даже думать о ней, в те несколько мгновений, что три меча пересекали разделявшее их расстояние. Мечи. Хорошо хоть ни один из них не вооружен топором или палицей как тот детина в лестничном колодце. С предыдущими он расправлялся быстро - используя неожиданность и темноту а вот сейчас... сейчас предстояла схватка в открытую, одному против троих, готовых к атаке, в хоть и тесном, но освещенном факелами коридоре. Это уже не турнир, где имеешь дело с противником один на один. И не поле битвы, где в любой момент кто-то из соратников может прийти на помощь. Он отступил еще на шаг, и отведенной назад левой рукой нащупал стену за спиной, чтобы определить свой резерв.
Несколько мгновений, и три взгляда, чтобы оценить своих противников. Высокий и грузный мужчина, лет за тридцать с сильно прореженными сединой волосами, в кольчуге и с полуторным мечом в руках показался ему смутно знакомым, двоих других он явно никогда не встречал - молодых воинов один из которых был скорее всего Ланселоту ровесником, тонкий и гибкий, с гривой непослушных темных волос чем-то неуловимо напомнил ему брата, а второй - чуть постарше, жилистый и худощавый, с рябым от оспы лицом, крючковатым носом и сощуренными, колючими глазами показался самым опасным противником из всех троих.  На рябом тоже была надета кольчуга, и меч он держал в левой руке слегка полусогнув ее в кисти. Хватка свойственная либо зеленым новичкам, либо мастерам клинка, которые извлекали из такого обманчиво нелепого положения множество коварных приемов. А судя по выражению глаз рябой был далеко не новичком.
Но на этом размышления закончились, и тишина коридора огласилась первым протяжным звоном, когда меч темноволосого просто и без затей взлетел над головой, а полуторник попытался ткнуть в ребра. Ланселот без труда отвел бесхитростный удар, пригнулся, пропуская свистнувший над головой второй клинок, и едва не напоролся всем телом на острие меча рябого, который не кинулся в схватку наобум, а выждал лишь пару мгновений и ударил, чтобы подстеречь рыцаря в момент, когда он, отбив или отведя оба удара, окажется беззащитен. Лишь чудом, увидев отражение факела на клинке он отшатнулся в сторону, проворачиваясь вокруг себя как в танце вдоль стены, и не остановился, когда полуторник, рубанув еще раз, стукнулся в стену. И пошла круговерть пляски в которой сталь звенела о сталь, свистел рассекаемый клинками воздух, и плясали отраженные мечами огненные блики.
Ланселот почти сразу отказался от задумки прикрыть себе спину стоя у стены - отражать одним мечом без щита три меча нападавшие с трех разных сторон было невозможно. Его единственным шансом было движение, непрерывный, стремительный танец, в котором отводя один удар, уворачиваясь от другого, и ища возможность напасть самому он скользил между противниками - то пригибаясь то выпрямляясь, кружась на месте и сбивая нападающих с толку, вынуждая их наталкиваться друг на друга, и ошибаться - он непрерывно искал возможность для нападения. Там острие его меча задело грузного по плечу, здесь, отводя удар рябого удалось садануть темноволосого каблуком по колену. Чей-то меч проехался вдоль его бока, противно проскрежетав по кольчуге, и рыцарь молниеносно прижав локтем этот меч к себе хлестнул своим клинком по наносившему удар, и даже почувствовал как попал по чему-то мягкому, но в следующее же мгновение - бросился на пол, в длинный кувырок между двумя противниками, уворачиваясь от полуторника, грозившего развалить его от плеча до паха.
Ох, если бы у него был щит! Он бы смог позволить себе куда более осознанный бой, чем вот так, когда сражался лишь на одном чутье и инстинктах вколоченных тренировками с тех пор как смог ходить и держать в руках палку. Но щита не было. В бурном заливе он бы увлек его в глубину и стал бы ему надгробной плитой там, на морском дне
"Поосторожнее, он дикий" предостерег своих соратников Малагант - так Ланселот сейчас дрался именно так. Вот когда он благословлял вечную одержимость Медраута одержать над ним верх, их бесконечные поединки, ту агрессивную, безоглядную ярость, которая овладевала братом в бою. И долгие годы их тренировок - вначале во дворе замка на озере Дозмери, шуточные, потом - не такие уж шуточные бои - на лугах вокруг озера, повсюду, где они оставались одни, при палках - а потом и мечах, когда росли вот в таких играх, а потом -и на тренировочном поле при камелотских казармах.  Были у них наставники, и немало, сменявшие друг друга по мере их взросления, но Медраут наверняка даже не подозревал что главным наставником для Ланселота являлся он сам. Что именно его яростное, ничем не гнушающееся стремление победить, превращавшее даже ранние юношеские поединки в почти настоящую схватку вынуждали Ланселота совершенствоваться все более и более, оттачивали интуицию и рефлексы, учили преодолевать и напор брата, и обманные приемы на которые тот был великим мастером. И вот сейчас в этом бою насмерть - он мысленно благодарил брата, за вколоченное им умение драться без оглядки и раздумий. Из троих противников - двое даже в подметки Медрауту не годились, и в бою один на один никто из них не продержался бы с Ланселотом и нескольких минут, но сейчас втроем они давили массой и множественностью атак. И смертельный танец среди клинков и огненных всполохов продолжался - казалось уже целую вечность.
Грузный сэр сэр Бривейль уже начинал уставать - он побагровел и пыхтел как кузнечный мех, зато двое других казалось еще больше распалялись, сыпали ругательствами и проклятиями. Наконец темноволосый допустил ошибку - и сильный круговой отвод, которым Ланселот отвел от себя его удар - вышиб меч из его руки. Юноша вскрикнул, и кинулся за отлетевшим оружием, но на эти несколько мгновений перед рыцарем оказалось лишь двое противников. Только двое! И вместо того чтобы уворачиваться и парировать, ограничиваясь попытками коротких контратак - воспитанник Девы Озера кинулся в атаку сам, на два оставшихся клинка. В краткие мгновения пока темноволосый бегом добегал до своего меча -он отбил удар рябого, сделал еще шаг вперед,  увернулся от горизонтального взмаха сэра Бривейля, перекатившись по полу, и оказавшись вплотную позади него, что было сил полоснул его по задней поверхности ног. Лезвие перерезало подколенные сухожилия так глубоко, что он ощутил с каким скрежетом проходит клинок по кости. Грузный рыцарь взвыл от боли, рухнул на колени и повалился набок, выронив меч и обеими руками нашаривая свои ноги. Рябой одним прыжком оказался рядом, занося меч, и Ланселот вскинув руку, еще стоя на колене остановил удар. В этот момент мелькнула тень подбегающего темноволосого, и все еще удерживая меч рябого рыцарь всем телом рванулся вбок, в ноги подбегающему юноше. Тот вскрикнул и свалился на него, оба прокатились по каменному полу и вскочили, но теперь Ланселот был уже один против двоих.
Кровь кипела так, что он не ощущал ни пореза оставленного у него на бедре рыжим у лестницы, ни саднившей болью левой руки - ему казалось что бой идет целую вечность, тогда как на деле прошло лишь несколько минут, и неожиданностью вспыхнула мысль - а не перережет ли Малагант горло королеве, когда увидит что его дело проиграно? Клинок рябого высек щебень от стены в том месте где только что находился рыцарь, а Ланселот, поймав меч темноволосого гардой своего клинка ухватился левой рукой за его правое предплечье, развернулся на месте, и что было сил швырнул юношу головой об стену. Раздался глухой удар, тот сполз на пол, попытался приподняться и со стоном повалился обратно. По лбу у него растекалась кровь.
На побледневшем лице рябого оспинки казались черными пятнами. Глаза еще больше сузились, а рот щерился к хищной усмешке когда они вновь сошлись - уже один на один. Вот этот был серьезным противником - куда более серьезным в поединке чем в той свалке где те двое скорее мешали ему чем помогали. Отсветы огня плясали на стали и искры дождем сыпались с перекрещивающихся клинков. Ланселот чувствовал что уступает - все испытания этой ночи, и заплыв в ночном море, и несколько кровопролитных схваток, и  две раны, которых он не ощущал - но которые тем не менее брали свое - истощали его силы, и даже безумное возбуждение, владевшее им не могло поддерживать его вечно. А рябой, словно чувствуя это усилил напор. Шаг за шагом, отступая под градом теснивших его ударов, и едва успевая то отводить, то блокировать их - рыцарь сейчас не мог найти ни единой бреши в его обороне, ни единого подходящего момента для атаки, опытный воин не давал ему ни секунды передышки, и то, что он держал меч в левой руке -затрудняло и спутывало все движения.
Шаг, шаг, удар, еще и еще... Звон наполнял коридор, оглушающе бил по ушам, Дыхание рвалось из груди с хрипом, словно у выдыхающегося бегуна. Рябой впрочем тоже похоже держался на пределе своих возможностей, о чем свидетельствовал и побелевший лоб с бисеринками пота, и губы, которые уже не щерились а были судорожно сжаты. Противники в схватке провернулись вокруг себя, вскинутая вверх рука Ланселота вновь удержала меч противника крестовиной, но этот противник был проворнее рыжего, и нанес удар первым. Кулак впечатавшийся в живот казалось вышиб из рыцаря воздух, он согнулся пополам, прижимая пораненое предплечье к животу, и рябой торжествуя нанес удар, способный отсечь ему голову. Удар, который Ланселот скорее предугадал чем увидел. Он рухнул на колени, лезвие вспороло воздух над его головой, слегка скользнуло по волосам, и в этот момент, все еще не дыша он вскинулся вверх, поднимаясь на одно колено, и ухватился левой рукой за клинок рыжего под рукоятью. Лезвие глубоко проехалось по ладони, когда противник попытался выдернуть оружие но рыцарь почти не почувствовав боли, сжал руку еще сильнее, удерживая его меч, чувствуя как скрежещет сталь по костям, и нанес свой удар, вложив в него все оставшиеся силы.. Оспинки на рябом лице побелели, когда острие меча Ланселота ударило его в левый бок, пробивая звенья кольчуги, он замер, а рыцарь все еще удерживая в окровавленной руке его меч, поднялся на ноги, этим самым движением глубже всаживая клинок в тело противника.
Рябой еще стоял на ногах, но его рука разжалась, выпуская рукоять меча.
-  А ты один из немногих кто чуть получше моего брата - сдавленно от давешнего удара в живот прошептал Ланселот, глядя в его тускнеющие глаза - Поздравляю.
Он резко повернул кисть руки, проворачивая клинок в ране, и с силой выдернул меч, отшвыривая от себя безвольное тело

Спор между мужчинами прошел для Гвиневеры как в тумане, от страха и нервного напряжения королева уже находилась на грани обморока. Она смутно осознавала, что Малагант требует от Ланселота сдаться, а тот что-то отвечает ему, но меч не бросает. Конечно, как может оказаться ее рыцарь без оружия, ведь иначе ему не спасти свою королеву? Но только бы побыстрее кончилось все это, ноги подкашиваются и мысли путаются. Они все еще о чем говорят, о чем? Может обговаривают условия сдачи?
Гвиневера все сильнее опиралась на северянина, почти вися на нем, но тот то ли не замечал происходящего с пленницей, то ли решил пока не отвлекаться. Кажется мужчины о чем-то все же договорились, во всяком случае Малагант отошел в сторону, таща за собой королеву. Гвиневера еле переставляла ноги, все еще не понимая куда они идут и зачем. Но тут движение прекратилось и раздались звуки боя. Это Ланселот? Он опять с кем-то дерется?
Усилием воли пленница попыталась прийти в себя и сосредоточиться на происходящем. Да, дерутся. Против Ланселота трое северян, королева узнала сэра Бривейля, да и лица двух других показались знакомыми. Как ни странно, особенного душевного трепета Гвиневера не испытала, глядя на бой, разгоравшийся во имя ее и ради нее. За всю эту длинную ночь пленница пережила столько страха и волнения, что казалось больше этих чувств в ней не осталось. Она наблюдала за боем с каким-то отстраненным вниманием, будто на турнире. Вот с воплем упал один из противников, вот уже и второй валяется возле стены, а Ланселот все также неистово машет клинком, парируя и нанося удары. Он цел и невредим и это радует Гвиневеру, также как радуют ее его победы на ристалище, без особенного участия и сопереживания.
Вдруг королева ощутила, что лишилась опоры за своей спиной. Она слегка пошатнулась, а когда вновь восстановила равновесие, увидела кровь, ручьем текущую из-под кольчуги сэра Ланселота и кинжал, торчащий у него в боку. Все противники златокудрого рыцаря пали, все кроме одного, потому что на самом деле их было не трое, а четверо и теперь этот четвертый торжествовал. Это оказалось последней каплей, Гвиневера мешком повалилась на пол.
Впрочем, разбить голову о каменный пол королеве не дали. Талиесин, затаившийся в одной из темных ниш, кинулся к своей покровительнице едва Малагант оставил ее одну. Похоже бард был единственным, кто в силу своей незанятости заметил и придал значение усилившейся бледности лица и нетвердой поступи Гвиневеры, и теперь его внимательность оказалась кстати. Он успел как раз вовремя, чтобы подхватить лишившуюся чувств женщину.

Проигрыш - это всегда тяжкая ноша. Вдвойне тяжкая, если ты проиграл не в одиночку, а еще и погубил планы своего господина. Примерно такие мысли промелькнули в сознании Малаганта, когда сталь захолодила горло. Умирать ведь не хотелось. Ей-ей, не хотелось. Но и просить о пощаде было бы унизительно. Но рука рыцаря дрогнула, и Малагант понял, что вот именно сейчас убит не будет. А значит, можно было не дрожать сердцем.
- И почему ты остановился? - спросил он у рыцаря насмешливо. Говорить приходилось осторожно, чтобы не раниться сильнее. - Добрый гость,убивающий хозяина...
Ему не было видно, что происходило с королевой, но причитающий голос барда он слышал. И слышал, как бард остановил еще одно убийство. Это не придало Малаганту добрых чувств к песнопевцу, наоборот, наполнило черной ненавистью. Так всегда бывает у проигравшего к победителю.

Он еще и начал допрос, словно был тут королем и богом. Малагант презрительно покривился. Насколько возможно вообще презрительно гримасничать, когда у тебя стальное лезвие при горле. Бард был дальновиднее рыцаря - сразу сообразил, что король заинтересуется причинами похищения. Что ж, посмотрим. До суда еще очень далеко. Если он еще состоится.
- Ты так наивен. что полагаешь, я сдам тебе своих людей? - спросил Малагант прежним, насмешливым тоном. - Попробуй, поищи их сам. Может, кто-то из них будет удачливее меня, и отправить тебя к следующему рождению. Надеюсь, ты возродишься крысой, а я - лесным котом.
В замке оставалось еще трое. Двоих оставили на воротах, а еще один не показывался. Неужели, дрыхнет, тупой дуралей?!
Малагант не мог знать, что воин, на голову которого он посылал проклятья за леность и сонливость, только-только начал приходить в себя, после тяжелого удара королевы драконов.
- Больше я ни слова тебе не скажу, римская отрыжка, - процедил он, глядя с ненавистью.

Старания Талиесина не пропали даром: Гвиневера потихоньку приходила в себя. Когда она наконец со стоном смогла сесть бард облегченно выдохнул:
- Вот так, Ваше Величество, посидите, отдохните. Все уже кончилось, вы свободны. Теперь можете просто отдохнуть.
Королева же, как только начала осознавать происходящее, принялась осматривать помещение в поисках Ланселота. Она помнила ужасную рану, кровь, потоком струящуюся по кольчуге, и теперь в тревоге искала своего рыцаря, чтобы развеять ужасные сомнения. Долго искать не пришлось. Златокудрый рыцарь прижимал к полу Малаганта, весь залитый кровью, он еще продолжал бороться, но, о Боже, есть ли предел сил человеческих? И не заступил ли уже за этот предел Ланселот? Гвиневера, путаясь в юбках, забыв о грации и королевском достоинстве, вскочила с пола и кинулась к рыцарю.
- Мой доблестный сэр, вы ранены! Вас надо срочно перевязать, - молодая встревоженная женщина опустилась на колени возле двух мужчин, пытаясь сквозь кольчугу и одежду оценить серьезность ран. - Талиесин, веревку, чтобы связать пленника! Быстро! И найди хозяйку замка, мне может понадобится ее помощь!
Но барда уже не было в залитом кровью коридоре. Талиесин и сам понимал необходимость срочно оказать Ланселоту помощь, а для этого требовалось прежде всего освободить рыцаря от необходимости удерживать главаря мятежников. Поэтому, как только Гвиневера поднялась с пола, Талиесин кинулся на поиски подходящей веревки. Он нашел ее в ближайших покоях в виде толстого прочного на вид шнура для штор. Прихватив парочку таких, бард очень быстро вернулся к королеве и со словами:
- Позвольте-ка, сэр рыцарь! - принялся связывать Малаганта.

Отредактировано Гвиневера (2015-10-23 16:40:11)

Ланселот вздохнул с облегчением, когда королева поднялась на ноги. А когда она кинулась к нему, и опустилась рядом на колени - невольно закружило голову. От ее ли близости? Или все же от потери крови? Не имело значения, к тому же и Талиесин подоспел вовремя, и стал помогать.
- Не стоит беспокойства, Ваше Величество. Царапины. - выговорил он, стараясь не выдать охватившей его слабости, и тряхнул головой, прикусывая губу изнутри, чтобы отрезвить ум. Помощь Талиесина  была весьма кстати - он не чувствовал в себе сейчас сил, поднять Малаганта, и затолкать его в какую-нибудь комнату под замок. Но прежде он должен был получить ответ на свой вопрос. Тем более что вел себя северянин совершенно непонятно.
- Ланселот - назвался рыцарь, не видя причин, по которым ему следовало бы скрывать свое имя. Гавейн? Агравейн? Гахерис? С каких это пор кто-то из них мог бы назвать Медраута своим братом? Он вдавил меч чуть глубже, на вершок загоняя его в плоть, под челюсть, к корню языка. Кровь заструилась по клинку сильнее, подтверждая серьезность его намерений. - Я жду ответа, Малагант! Где Медраут?